Читаем Голос моего сердца полностью

Признаться, я не совсем уверена, что кто-то способен отбросить абсолютно все чувства в погоне за желаемым. Более того, не прогнозирую появление нового, так называемого властелина, героя осознанности, в ближайшем будущем.

Почему?

Фридрих Ницше глубоко критиковал религии, в частности – христианство. Он считал, что они порождают стадное чувство, подавляют и ограничивают людей в возможности свершения великих дел.

Он говорил, что «сверхчеловек» – новый Бог, появившийся в результате эволюции человека как вида.

Перенося осмысления философа на нынешние реалии, можно сравнить религию в восемнадцатом веке с совокупностью моральных ценностей и общественными стандартами в двадцать первом веке.

Ницше считал, что религия – то, что сдерживает наш вид перед истинной эволюцией. Однако даже в современности людские порывы, желания и наслаждения остаются в тени, под гнетом навязанной морали, что была бесстыдно привита теми, кто боится перемен и любых проявлений силы.

Исходя из вышеописанного, можно заключить, что мораль – своеобразный механизм управления.

А справиться с целой системой способен не каждый.


«Уже и пишу как сверхчеловек», – закралась в голову абсурдная мысль.

Я хихикнула собственной нелепости, но тут же поймала себя на другом.

Дело в том, что практически всегда, вспоминая о Фридрихе Ницше, сердце начинило слегка покалывать, а мышцы невольно напрягались. Меня постигало своеобразное чувство дискомфорта.

И внезапно я нашла корни этой мучительной тесноты в груди.

Оказывается, причина в том, что первая стойкая ассоциация с новым «властелином» – вовсе не я, а Лукреция – соседка, одноклассница и подруга, без чьего присутствуя не обходится ни единый полноценный день.

По какой причине? Что такое особенное подсознание увидело в личности Лу?

Неужели подвох? Способность обмануть?

Определить корни пугающего предчувствия не представлялось возможным. В то же время, тревога от ожидания предательства лишь усиливалась.

Я не была способна отделаться от мысли, что Лу пренебрежет мной в пользу личных успехов и наград.

Дело вовсе не в эгоистичном желании отгородить девушку от достижений и стремлений.

Правда заключалась в том, что я боялась потерять близкого человека.

Снова.

Глава 4

Подобно мотыльку, что бесшумно впорхнул в комнату со стремлением достичь испепеляющего ядра ночника, люди тянутся к чему-то столь же деструктивному, но манящему.

В качестве примера можно взять что угодно: поездки на высокой скорости, избыток шоколада, курение, даже так называемую любовь.

Поедая любимую печеньку, не замечаешь, как заканчивается одна пачка. Потом другая. Через пару месяцев обнаруживается кариес или же проблемы с желудком. Разъезжая по дорогам как вздумается, человек рискует разбиться. От курения уничтожается печень. Любовь растаптывает самооценку и ментальную целостность. Человек как бы приносит себя в жертву, заботясь и стараясь всецело угодить другому. Но, к сожалению, великое большинство неблагодарно, и неспособно оценить подобное жертвоприношение. Результат – разочарование и боль.

И все-таки любой человек стремится к внутреннему разрушению.

Быть может, каждый из нас немного мазохист, поэтому, даже понимая все риски, мы идем навстречу собственной погибели с единственной целью: вкусить сладкий плод страдания.

В голове прозвучала фраза из некогда любимой песни: «Я чувствую боль – значит, я жив».

Точно. Мы пытаемся убедиться, что все происходит наяву с помощью боли, как если бы внезапно проснувшийся ребенок щипал собственную кожу, желая успокоиться и понять, что то – лишь кошмар.

Хотя, возможно, неизбежное саморазрушение – неотделимая составляющая человеческой эволюции, ее главная деталь. Ведь как говорится, невозможно достичь, не жертвуя. Таким образом, природа забрала частичку жизни, наделяя разумом взамен.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство