Голос моего сердца

– Кайл – моя подруга, – упрямо возразил я.

– Милый, у тебя подруг может быть ещё очень много, но брат у тебя один, – заметила мама.

– Я не понял, ты что, на его стороне? – кажется, я начал раздражаться.

Голос мамы звучал спокойно. Она, как маленькому, объяснила:

– Родной, я не встаю ни на чью сторону. Вы оба – мои сыновья, и я люблю вас. Кайл – дочь моей подруги и она мне небезразлична. Но вы сейчас все ведёте себя, как дети. А, как мне кажется, уже прошло то время, когда я должна была мирить вас, как малышей.

– Я об этом не прошу, – буркнул я недовольно.

– Знаю, но это не значит, что я не должна этого делать, – парировала мама, – Поговори с Итаном. Ты выгнал его из дома. Из-за того, что он расстался с девушкой?

– Мам, он не просто расстался с Кайл. Он бросил её в ту минуту, когда она в нём нуждалась. А уже через пару дней засветился в газетах с новой подружкой, и в итоге выяснилось, что он использовал Кайл для продвижения собственной персоны. И теперь скажи мне, что он не заслужил того, что получил?

– Милый, он совершил ошибку. Скажи ещё, что сам никогда не ошибался.

Ошибался, ещё как. Моей самой большой ошибкой было отдать Кайл Итану. Но вслух я этого не сказал, ограничившись лишь коротким:

– Я мириться с ним не намерен.

– И после этого ты будешь утверждать, что с вами нужно говорить, как с взрослыми? – кажется, матушка тоже начала сердиться.

– Мама, ты не видела Кайл после того, как Итан бросил её. Она постоянно плачет. При мне старается держаться, но я же вижу. И понимаю, что дело вовсе не в операции. И даже сделать ничего не могу. Меня это бесит больше всего. Итан ведь даже не поговорил с ней – он просто отправил ей сообщение, как трус. Так что пусть радуется, что я не сделал его нос чуть менее привлекательным.

– Айзек… ты любишь Кайл?

Вопрос меня огорошил. Я никогда не говорил матери о своих чувствах – всё же такие беседы были нам не свойственны. Мне всегда казалось, что я умело скрывал свои чувства. Что же, выходило, что не так уж и умело? И вот как поступить? Соврать матери?

Ну, нет. За такие дела я точно мог попасть в ад. Эдакое чистилище для нерадивых детей. Поэтому, чуть подумав, решил признаться:

– Да. Люблю.

– Что же, я всегда подозревала, что такой разговор нам рано или поздно предстоит. Но об одном прошу – пусть твои чувства не встают между тобой и братом. Они с Кайл рано или поздно разберутся сами, а ты не вмешивайся.

Сдержав очередное нелестное высказывание, которое так и норовило сорваться с моего языка, я покорно кивнул:

– Хорошо, мам. Я постараюсь. Но домой его не пущу. Пора бы ему уже начать жить самостоятельно.

– Ну, хоть на этом спасибо. И, милый, передай, пожалуйста, Кайл, что несмотря ни на что, я всегда ей рада. Не важно, с кем из моих сыновей она в итоге останется.

– Мам… – я понял, что ей удалось меня смутить, – Я… да, я передам ей.

Уточнять, что вторую часть её фразы я точно опущу, не стал. Вместо этого поспешил к Кайл. Чтобы обнаружить её, сидящей на полу, в слезах.

Успокоилась девушка не скоро. Мы минимум час просидели на полу, моя рубашка насквозь промокла, но мне было плевать. После, когда плечи Кайл перестали вздрагивать от бесшумных всхлипываний, я отвёл её в ванную, умыл, а затем уложил в постель. После таких истерик у Янг всегда начинала болеть голова и она засыпала, чтобы прийти в себя и окончательно успокоиться. Это был ещё один факт, о котором я знал и который Итану был неизвестен просто потому, что он никогда не видел Кайл плачущей. Для него она всегда была бодра и весела, и только я видел её любой. И любил тоже любой – даже такой, с распухшими глазами и лицом, которое из-за слёз пошло красноватыми пятнами.

Укрыв Кайл одеялом, я хотел было выйти из спальни, но маленькая девичья ладошка удержала меня. Кайл смотрела на меня своими огромными глазами, в которых я прочитал молчаливую просьбу.

«Останься».

Её мысль прозвучала так громко, как будто она произнесла её вслух. И я не смог воспротивиться. Поэтому, скинув обувь, лёг рядом, прижимая к себе хрупкое дрожащее тело.

Глава двенадцатая

Кайл

О моей истерике мы оба старались не вспоминать. Как и о том, что, вернувшись вечером, мама застала Айзека в моей постели. Полностью одетого, конечно, но приподнятых бровей и внимательного, цепкого взгляда избежать не удалось. Хорошо хоть, что мама не стала меня ни о чём расспрашивать – подозреваю, дело было лишь в том, что я не могла быть полноценным собеседником.

Я всё же списывала свой срыв на остаточный эффект от лекарств. Прошла пара дней и от того упадочного настроения не осталось и следа. Нет, я всё ещё волновалась, как это будет – каким станет мой голос. Но того панического страха не осталось. И уж точно я больше не думала, что Итану стоило бросать меня. Наоборот – мне самой хотелось бросить его. Желательно, с крыши высотки.