Голос моей души

- Я написал ему, что некий Росандо Линтедж напал на тебя и пытался обесчестить. А когда у него ничего не вышло, решил отомстить, оклеветав нас перед местными стражами порядка. Попросил принять необходимые меры и позаботиться о том, чтобы парень ответил по всей строгости закона. А заодно намекнул на то, что Линтедж сильно ударился головой, так что истории, которые он станет рассказывать теперь, могут оказаться совсем уж странными. Так что на его счёт можешь не беспокоиться. Ближайшие несколько лет он проведёт в тюрьме без права переписки.

Я хотела продолжить расспросы, но тут карета замедлила бег и вскоре остановилась: мы подъехали к границе.

В Риннолию въехали без малейших сложностей. При Андре было рекомендательное письмо от шерифа Мелриджа, благодаря которому нас пропустили практически сразу. Но кучер прямо там же, на границе, взял оставшихся без транспорта попутчиков - одно из колёс их кареты слетело с оси. Поэтому с дальнейшими разговорами нам пришлось повременить.

Можно было считать, что из инициированной Росандо переделки мы благополучно выбрались. Однако на всякий случай мы соблюли дополнительные меры предосторожности. Велели кучеру высадить нас на центральной площади Заппа, той самой, где год назад Андре так удачно дебютировал в бродячем театре. А уж оттуда дошли пешком до одной из гостиниц. Теперь, даже вздумай кто-нибудь допросить кучера, выяснить, куда именно мы направились в городе, он бы не смог. В гостинице мы назвались не Эртой и Артуром Делл, а другими вымышленными именами.

Оказавшись, наконец, в номере, я прислонилась к холодной стене и облегчённо выдохнула. Почувствовала, как трясутся от пережитого напряжения руки.

Андре прошёл к стоявшему в центре комнаты круглому столику и зажёг от оставленной слугой свечи ещё одну. Магических источников освещения здесь не использовали, а наш переносной фонарь, увы, остался вместе с прочими вещами в тонгутском гостиничном номере.

- Завтра придётся заново закупиться самым необходимым, - заметил Андре.

- А? - Я резко повернула голову и, хмурясь, устремила на него плохо видящий взгляд. - Что?

- Я сказал, что завтра надо будет кое-что купить, - терпеливо повторил Андре.

Не так, чтобы на этот раз я сильно прислушалась к его словам, но рассеянно кивнула.

- Что с тобой? Ты в порядке? - спросил он, подходя поближе и всматриваясь в моё лицо.

Точнее сказать, не моё. Вспомнив об этом, я на всякий случай сняла с нас обоих заклинание. Кто знает, может, оно потихоньку тянет из меня силы, хотя с уверенностью я этого сказать не могла. По лицу пробежал лёгкий приятный холодок, будто в летнюю жару его обдуло горным ветерком. Андре приложил руку к собственной щеке, видимо, тоже ощутив изменение.

Я нервно передёрнула плечами и интенсивно потёрла виски. Потом прошла всё к тому же столику и налила в кубок воды из графина. Примерно половина жидкости расплескалась при этом по столешнице, но вторая половина всё-таки оказалась в кубке, что позволило мне с жадностью её хлебнуть. Пила я настолько жадно, а может быть, просто неаккуратно, что часть воды потекла по подбородку. Это меня разозлило, и я в сердцах швырнула кубок об стену.

- Так. С тобой всё ясно, - произнёс Андре. - Иди сюда.

Сказав это, он сам шагнул мне навстречу. И, пока я глядела на него затуманенным от нервного перенапряжения взглядом, настойчиво притянул к себе. И поцеловал в губы.

И что он, спрашивается, делает? Неужели непонятно, что мне сейчас не до того?

- Отстань! - выкрикнула я, отстраняясь. - Я не хочу.

К моему немалому удивлению - и немалой злости, - Андре не послушался. Вместо этого продолжил меня целовать, параллельно развязывая шнуровку платья.

Я попыталась его оттолкнуть. Он не поддался. Разозлившись пуще прежнего, я ударила его по плечу. Никакой реакции. Его руки, уже ослабившие шнуровку, спустились ниже. Мне захотелось причинить ему боль. Но царапать тело сквозь рубашку было бессмысленно, поэтому я стала быстро расстёгивать пуговицы, обнажая сперва его шею, а затем и грудь. Теперь я уже отвечала на его поцелуи - зло, агрессивно и жадно.

Андре повалил меня на кровать. Я схватила его за плечи, с силой сжала, потом притянула к себе, царапая ногтями. Одеяло быстро слетело на пол, простыня съехала в сторону, обнажая матрас.

Это продолжалось довольно долго. Я оказывалась то снизу, то сверху, чувствуя себя то жертвой, то победительницей, то загнанной добычей, не желающей смириться со своей участью и готовой сопротивляться до последнего, то диким зверем, не ведающим пощады. Наконец, из моей груди вырвался крик, и я обессиленно упала на кровать, широко раскинув руки.

Пару минут спустя Андре подошёл к столу, налил воды в непострадавший кубок и, вернувшись, протянул мне.

- Ну как? Стало легче?