Голос моей души

– Итак, – проговорила я, пристально и одновременно без малейших эмоций глядя Реддоку в глаза. – Насколько я понимаю, тебя уже проинформировали о том, что именно нас интересует. Ты намерен ответить на наши вопросы?

– Нет, – процедил сквозь зубы он. – Вы, кажется, не представляете себе, с кем связались. Господин альт Ратгор не оставит от вас даже мокрого места.

– Это хорошо, – казалось бы, невпопад ответила я. – Хорошо, что ты упираешься. Иначе получилось бы, что всё это, – беглый взгляд на кровать, а затем на стол, – зазря. К сожалению, – теперь мой тон стал почти извиняющимся, – профессионального инвентаря палача у нас здесь нет. Приходится пользоваться подручными средствами. Да и я не так хорошо, как палачи, разбираюсь в медицине. Поэтому вероятность того, что в ходе допроса мы тебя покалечим, значительно выше, чем в полноценной пыточной. Повторюсь, мы не преследуем такой цели, но тем не менее считаю нужным предупредить. Однако в любом случае не обольщайся, – добавила я, будто предшествовавшая этим словам речь настраивала на оптимистический лад. – Способность говорить мы тебе сохраним, так что, даже покалеченный, ты сможешь ответить на наши вопросы.

Я поднялась на ноги и отодвинула стул.

– Не посмеете, – хорохорясь, заявил пленник, но в его глазах плясал страх.

Я подошла и, резко выбросив вперёд руку, надавила пальцами ему на живот, немного ниже рёбер. Не такая уж болезненная процедура, но Реддок задёргался изо всех сил и заорал так, словно ему отрезали палец. Вот так-то, и нечего морочить мне голову. Уж я-то знаю, каково это – ощущать собственную беспомощность. И знаю это по вине твоего обожаемого альт Ратгора.

Возвратившись к столу, я стала неспешно рассматривать разложенные на нём предметы, периодически поглядывая на пленника, как бы для того, чтобы подобрать оптимальный инструмент. Наконец, остановилась на достаточно крупных щипцах и, крепко перехватив их пальцами правой руки, снова подошла к кровати. Реддок стал извиваться всем телом, тщетно пытаясь высвободиться из верёвок.

– Нет!

Этот крик раздался вовсе не со стороны кровати. От противоположной стены отделился белый, как мел, Вито.

– Не надо, не начинайте, – с придыханием, выдававшим сильное нервное напряжение, попросил он. – Я не могу на это смотреть. Правда, я много чего могу – и убивать, и помогать в лечении раненых. И крови много видел. Но вот на ТАКОЕ смотреть не способен.

– Не способен – отвернись, – холодно бросил ему Воронте.

– А толку? – горячо возразил Вито. – Он же будет кричать! Вы представляете себе, КАК он будет вопить, не переставая? И сколько это продлится? Часа два? Три?

– Если ты такой нежный, – рявкнула я, впервые позволив себе потерять хладнокровие, – то убирайся отсюда прямо сейчас! Иди на верхний этаж и на всякий случай заткни себе чем-нибудь уши. Возможно, он будет кричать так громко, что и там услышишь.

Вито бегом, спотыкаясь от спешки, выбежал за дверь, а я грозно обернулась к остальным.

– Ещё кто-нибудь чувствительный здесь есть? – строго спросила я, умышленно игнорируя попытки пленного сообщить, что да, он чувствительный и был бы очень не против немедленно уйти.

Больше никто не шелохнулся.

– Тогда начнём.

Я потянулась щипцами к некой зоне, расположенной у пленника между ног. Краем глаза могла увидеть, что присутствующим мужчинам стоило некоторого труда поддерживать отстранённо-равнодушный вид. Кто-то отвёл взгляд, кто-то скривился, вжав голову в плечи.

– Стойте! – заорал Реддок, когда щипцы почти достигли своей цели. И, задыхаясь, выкрикнул: – Я всё расскажу!

Выражение моего лица осталось равнодушным.

– Уверен? – подняв брови, спросила я.

– Уверен, – быстро подтвердил он.

Я поглядела на щипцы, потом пожала плечами и отошла к столу.

– Ладно. Тогда так. – Теперь я обращалась не к Реддоку, а к подпольщикам. – Вы знаете, что меня интересует. Возьмите у него показания. Максимально подробные. В случае отказа отвечать на вопросы или малейшего пробела в памяти зовите меня. Доведём дело до конца.

Напоследок посмотрев на пленного так пристально, что у него едва не случился разрыв сердца, я вышла из помещения. Андре и Воронте последовали за мной, остальные остались, чтобы провести допрос. Плотно закрыв за собой дверь, мы поднялись на один этаж.

Здесь нас поджидал Вито. От былой бледности не осталось и следа; шатен развлекался, быстро вертя в пальцах рукоять короткого ножа.

– Ну что, раскололся? – поинтересовался он.

– А куда бы он делся? – отозвался Воронте.

– И как, хорошо я сыграл слабонервного? – с гордостью спросил Вито, обращаясь почему-то именно ко мне.

– Хорошо-хорошо, – устало подтвердила я. – Кто же мог в тебе усомниться? Потому я и договорилась об этом именно с тобой.

Все потихоньку разбрелись по дому кто куда, и мы с Андре остались наедине. Я утомлённо прислонилась к стене.

– Удовлетвори моё любопытство, – произнёс Андре, склонив голову набок. – Если бы он продолжил упираться, ты действительно стала бы его пытать?

Я тяжело вздохнула.