Голос моей души

Не задумываясь о том, что и как следует делать, я рванула наружу сквозь плотную стенку фургона и отчаянно завопила:

– Андре!!!

Даже не зная, услышит он или не услышит. Даже не зная, как далеко он успел зайти в лес.

Однако, к своему собственному удивлению, я практически тотчас же оказалась именно в том месте, где находился сейчас Андре. Он стоял недалеко от нашего лагеря вместе с вернувшимся Роленом, и они на пару ломали огромную сухую ветку. Андре услышал меня сразу же. Я боялась, что придется терять драгоценное время на объяснения, но он даже не стал их дожидаться. Просто моментально откинул ветку и бросился бежать к фургону – к немалому удивлению ничего не понимающего лекаря. Тем не менее опешивший Ролен побежал за ним, возможно, для того, чтобы оказать внезапно обезумевшему человеку медицинскую помощь.

Андре, не мешкая, подбежал к фургону, на миг оперся руками о его дно и запрыгнул внутрь. Ян уже задрал мою юбку и стоял надо мной, точнее сказать, над моим телом, расстегивая брючный ремень. Меня окатило обжигающей волной смеси беспомощности и стыда; внутренняя пружина снова сжалась, словно она не была и без того сдавлена до предела. К счастью, от собственных ощущений меня отвлек Андре, схвативший Яна за шиворот и отшвырнувший его с такой силой, что тот рухнул на пол на другом конце повозки. Ролен, успевший забраться сюда следом за моим спутником, не проявил свойственной людям его профессии миролюбивости и уравновешенности и с мрачным видом отвесил только-только поднявшемуся артисту затрещину, от которой тот вывалился из фургона. Оба моих защитника выскочили следом.

– Что ты творишь?! – прорычал Андре, наступая на Яна с такой злостью, какой мне до сих пор видеть в своем спутнике не доводилось.

– То же, что и ты вытворяешь с моей женой! – с вызовом, но на всякий случай пятясь, парировал артист.

Однако он явно просчитался, если думал, что Андре смешается и примется доказывать свою невиновность. Моему спутнику даже в голову не пришло начать оправдываться. Он лишь чуть сильнее сощурил глаза, что не сулило Яну ничего хорошего. И продолжал наступать.

Ролена обвинения Яна тоже не впечатлили.

– Решил потешить собственное самолюбие за счет беззащитной женщины? – презрительно спросил он, тоже весьма нехорошо прищурившись.

Впрочем, Андре не предоставил лекарю возможности принять участие в дальнейшем разбирательстве. Вместо этого он со всей силы ударил Яна кулаком по лицу. Тот отшатнулся, но удержался на ногах, что, кажется, доставило Андре своего рода извращенное удовольствие. Поскольку позволило, проигнорировав не слишком умелые попытки сопротивления, нанести очередной удар.

Ненависть к насилию отчего-то и теперь изменила лекарю. Он наблюдал за происходящим, сложив руки на груди, и даже ни разу не поморщился, не говоря уже о том, чтобы как-то вмешаться и попытаться оказать Яну медицинскую помощь. Лишь немного посторонился, когда его местоположение стало потенциальным препятствием для Андре, лишив последнего поля для маневра.

На шум борьбы и крики прибежала Мирта, с другой стороны к нам спешили встревоженные Розалия и Джей. Андре, обычно старавшийся во всем считаться с людьми, предоставившими нам кров, пропитание и средство передвижения, на сей раз начисто проигнорировал их присутствие. Ролен коротко объяснил остальным, что произошло, стараясь, впрочем, не отрывать взгляда от разворачивающихся событий.

Андре не успокоился даже тогда, когда Ян упал на землю, еще какое-то время весьма доходчиво демонстрируя артисту, что посягать на чужую жену – это очень плохая идея. Надо, однако, отдать Андре должное: в ход пошли исключительно кулаки, хотя на поясе у него, как и обычно, висел взятый у тюремного стражника меч.

Наконец, напоследок приподняв Яна за грудки, Андре отпустил его и встал, брезгливо отряхивая руки. Мрачно взглянул на собравшихся вокруг зрителей. И, склонившись над артистом, веско произнес:

– Я не убил тебя только из уважения к Мирте. Советую сказать ей спасибо.

И, развернувшись, зашагал обратно к фургону.

Ян медленно приподнялся на локте, сплевывая на землю кровь. На его лице не осталось живого места. На щеках, скулах и подбородке наливались синяки, а пострадавшему носу навряд ли когда-нибудь доведется снова стать идеально прямым. Артист засунул в рот пальцы, чтобы пощупать расшатавшийся зуб. Снова сплюнул кровью.

– Что глазеешь? – зло процедил он, встретившись взглядом с Роленом. Но тот равнодушно продолжал смотреть. – Может, припомнишь, что ты лекарь?

– Само заживет, – бесстрастно высказал врачебное заключение Ролен. И, пожевав губами, добавил: – На вас – довольно быстро.

После чего, устремив на Мирту мимолетный взгляд, отошел в сторону и таким образом предоставил остальным возможность разбираться с ситуацией в кругу семьи.

– Это все из-за тебя! – выплеснул на девушку накопившуюся злобу Ян. И, когда она от удивления расширила глаза и чуть подалась вперед, заорал: – Набрали на свою голову попутчиков! Ну так с которым из них ты завела шашни? Или сразу с обоими, к чему мелочиться?