Голос одиночества

Все это время его мучили мысли о Кристине. Что такое могло с ней случиться? До родов оставалось не более двух недель, ни о каком выкидыше, следовательно, речи быть не могло. До сих пор беременность протекала нормально, если не считать отеков, головокружений и частой рвоты. До вчерашнего дня Кристина могла работать, а осенью и летом помогала Полу убирать дом, готовить комнаты для себя и Джоша. Оставалось найти съемщика для ее гонконгской квартиры – и можно было переезжать на Ламму. Результаты регулярных анализов не давали поводов для беспокойства: ребенок развивался абсолютно нормально. Тем не менее слова астролога не шли у Пола из головы.

Вы жизнь заберете. Вы жизнь подарите. Оба предсказания как будто сбылись. Но оставалось еще одно, все чаще отзывавшееся в голове эхом. Даже после очередного посещения врача, заверившего супругов, что с ребенком все в порядке.

Вы жизнь потеряете. Лучше бы ему было никогда не слышать этих слов.

Пол глядел на маяк, отмечающий оконечность мыса. До поворота оставалась еще добрая сотня метров. Пол повернулся, пытаясь поймать взгляд рыбака. Тот стоял, широко расставив ноги, одна рука на моторе, в другой – зажженная сигарета. До поворота оставалось десять метров, теперь уже пять…

Уже первый удар с наветренной стороны едва не опрокинул лодку. Волны с глухим стуком бились о борта. Рыбак тоже сел и уцепился за корму. Их обдало пеной, Пол почувствовал, как по лицу стекает соленый поток. Северо‑западный ветер гнал тучи в сторону города. Пол всегда считал себя не подверженным морской болезни, но тут замутило даже его. Воды в лодке все прибывало. Рыбак что‑то кричал, но ветер относил его слова в сторону. Он указывал на ведро. Одной рукой вцепившись в борт, Пол схватился другой за ведро и зачерпнул воды. Внезапно лодка взметнулась, подхваченная волной, и Пол опрокинулся на спину, так что борт под ним затрещал. Лодка встала под углом к ветру – опасное положение. Пол на четвереньках пополз к корме. Рыбак опять что‑то кричал ему.

Вскоре шторм начал стихать, море успокаивалось. Они проплывали неподалеку от сухогруза, лежащего на рейде у берегов Ламмы. Его черный борт высился впереди подобно спине морского чудовища. Пол невольно содрогнулся и тут же, пользуясь несколькими минутами покоя, принялся как сумасшедший вычерпывать воду из катера. Рыбак сбавил скорость, как будто собираясь с силами перед решающим броском. Едва миновали грузовое судно, катер попал в водную впадину. Теперь они двигались навстречу ветру, гнавшему по морю белых барашков, которые с близкого расстояния выглядели куда более внушительными, чем с берега. Пол смотрел на огни Гонконга. Его небоскребы были одновременно близки и недосягаемы. Опрокинься сейчас их лодка, у Пола не хватило бы сил доплыть ни до Ламмы, ни до Гонконга. Единственная надежда оставалась бы на проходящие суда.

По правому борту показались два больших парохода. Лодка неминуемо оказывалась в их фарватерах. На какой‑то момент Пол засомневался, не повернуть ли обратно. Он еще раз попытался поймать взгляд рыбака, но тот постоянно отворачивался, в задумчивости поглядывая в сторону пароходов. Пол же видел только две неотвратимо надвигающиеся стальные стены. Капитан, должно быть, посчитал их слепцами или сумасшедшими. Вот уже второй гудок огласил холодную ночь. Судно подошло так близко, что Пол различал ржавые пятна на его обшивке.

Вскоре они попали в воронку. Катер развернуло на девяносто градусов, но рыбак уверенной рукой вернул его на прежний курс. В этот момент в поле зрения показалось второе судно. Носовая волна снова сбила катер в сторону. Пол прижался животом ко дну, затылок пронзила острая боль.

Так он пролежал некоторое время, пока рыбак что‑то кричал у него над головой. Но катер наполнялся водой с ужасающей быстротой, и Пол снова схватился за ведро, пытаясь черпать в положении лежа. Вскоре качка ослабла, Пол поднял голову и увидел впереди очертания поросшего зеленью берега. До него оставалось не более двухсот метров. Они приближались к острову с подветренной стороны.

Рыбак высадил его у небольшой пристани пониже Кеннеди‑Таун, сам он собирался провести остаток ночи в гавани. Пол отдал ему в залог своей гонконгский вид на жительство и побежал вверх по улице, туда, где можно было поймать такси даже в это время суток. Ботинки по‑прежнему жали, хотя были полны воды. Пол снял их и помчался босиком.

Первый встретившийся ему таксист, бегло оглядев потенциального пассажира, проехал дальше. Второй – следом за ним. Третий спросил Пола, не спасся ли тот с потерпевшего крушение судна. Пол кивнул: да, примерно так, и попросил мужчину как можно скорее доставить его в больницу Куньтхона.

Дрожа всем телом, Пол забрался на заднее сиденье. Озноб не проходил, хотя воздух в салоне давно перегрелся, так что водитель, на лбу которого блестели капли пота, не выдержал и опустил стекло. Причиной всему был страх. Пол боялся за Кристину: она последнее, что у него оставалось. Он должен был ее спасти, пусть даже ценой жизни ребенка.