Голос пугающей пустоты (СИ)

«Последние несколько лет сделали меня сильной. Я в состоянии дать ему отпор».

— Нет, — твердо произносит она на выдохе.

Улыбка на лице Таргона гаснет.

— Что «нет»? — переспрашивает он.

— «Нет» означает, что я не позволю себя облапать!

Несколько секунд между ними висит напряженная тишина.

— Ты, грязная уличная оборванка. — Он почти что переходит на крик. Его правая бровь начинает дергаться. — Да кто ты такая, чтобы мне перечить? Ты должна быть благодарна, что я вообще обратил внимание на такое чучело, как ты! — Таргон, с перекошенным от злости лицом, выбрасывает правую руку, обхватывая ее за талию со спины. — А теперь не рыпайся, поняла? Иначе я за себя не ручаюсь.

Он опрокидывает ее рывком спиной на стол, после чего дергает за пояс халата. Она пытается дотянуться до его руки, но не успевает: узел развязывается, и полы халата начинают расходиться. Таргон набрасывается на нее сверху и сует правую руку под халат. От его прикосновения ее едва не выворачивает. Хочется одновременно плакать и кричать — однако что-то подсказывает ей, что это не поможет. Не здесь, не сейчас.

— Вот так-то, — приговаривает Таргон, щупая ее за левую грудь. — Упругая, хорошо. А теперь...

Она понимает, что больше не может выдержать, когда его левая рука начинает скользить вниз. Она начинает дергаться и извиваться, но это как будто лишь раззадоривает Таргона.

— Какая строптивая оборванка. — На его лице вновь появляется ухмылка. — Люблю таких...

В ней просыпается ярость — примерно такая же сильная, как когда она впервые увидела убийцу своего отца. Она отводит левую руку в сторону, скользя по столешнице, надеясь нащупать нож или, на худой конец, вилку. Однако ни то, ни другое ей не попадается. Тогда она хватает недопитый Таргоном бокал с вином. Выплеснув из него содержимое, она с размаху лупит им по столешнице. Тот бьется со звонким хрустом, оставляя в ее руке ножку и нижнюю часть чаши, зазубренную, словно небольшая корона.

Таргон бросает на нее яростный взгляд.

— Какого...

Она всаживает разбитый бокал ему в правую руку, чуть выше локтя. Таргон с воплем отдергивает руку, на которой, подобно выплеснутому на пол вину, начинает проступать кровь. Она перекатывается по столу и спрыгивает на пол.

— Ты долбанутая с-сука! — Таргон, с налитыми кровью глазами, бросается к ней, но она успевает отскочить за кресло.

Затем, с халатом нараспашку, она бросается к двери. На счастье, та оказывается не запертой, и она проскальзывает в коридор. Босоножки, которые выдала ей служанка, отзываются от соприкосновения с полом звонким перестукиванием. Таргон бежит следом за ней.

— Ты ответишь мне за все, маленькая шлюшка!

Она заставляет себя не оборачиваться и бежать со всех ног вперед — благо, в этом у нее накопилось достаточно опыта. Позади себя она оставляет коридор, потому лестницу, потом прихожую. Отодвигает входной засов на двери и, пихнув ее с плеча, вылетает наружу, навстречу холоду и людным улицам родного города, нисколько не заботясь о том, как будет выглядеть со стороны. Ее внешний вид волнует ее меньше всего.

Куда больше она переживает, что больше не сможет никому довериться.

Никогда...

* * *

—...Быстрее!

Кто-то тянет ее рывком. Джейл открывает глаза и обнаруживает себя стоящей рядом с лошадью. Та фыркает, стуча копытом о землю, и глядит на Джейл с непониманием — как и она на лошадь. Лишь пару мгновений спустя до нее доходит, что тянет ее не лошадь, а стоящий сбоку мужчина. Один из людей Кройха: кряжистый, с перебинтованным плечом и свирепым взглядом.

Джейл обводит взглядом окружающее пространство. Вокруг отряда вздымаются к небу островерхие холмы, над которыми, высоко в сероватом небе, мигает посреди туч солнечный диск. Она узнает Кройха, Мощного и Проповедника; последний, явно нехотя, развязывает узлы на веревках Теолрина, что выглядит примерно так же, как когда Джейл приходила в себя последний раз — то есть никак. Джейл пытается спросить, что происходит, но из губ вырывается лишь свистящий хрип, отзывающийся болезненной резью в груди.

— Давай, давай, — поторапливает ее сосед, — шевелись, если хочешь жить.

Джейл, наконец, понимает, куда устремлены взгляды большей части членов отряда Кройха, и поворачивает голову в том же направлении. Ее глаза расширяются, когда она видит, что темно-серое, почти черное марево заслонило собой горизонт. Оно грозно гудит, и Джейл невольно вспоминает Щетину Кельма. Они были тогда буквально на волосок от смерти... Может, для всех было бы лучше, если бы все закончилось там?.. Ну уж нет. Чушь.

— Коней в поводу и бегом! — срывается на крик Кройх. — За этой грядой должен быть рудник.

Хватка держащего ее мужчины ослабевает, и Джейл едва не падает. Она шмыгает носом и с трудом восстанавливает равновесие. Ее левая рука безвольно свисает вдоль тела; любое неосторожное движение отзывается в ней жгучей болью. Нужно бежать... Джейл догадывается, насколько тяжело ей будет даваться каждый шаг. Каждый вдох. Каждое падение...

Впрочем.... Сейчас не тот случай, когда можно выбирать.