Голос с острова Святой Елены

26 марта. Наполеон много говорил о битве при Ватерлоо. «В глазах историков, — заявил он, — план сражения, составленный лордом Веллингтоном, не принесёт ему каких-нибудь лавров как полководцу. Во-первых, ему не следовало давать мне бой в то время, когда его армии не составляли единое целое. Они должны были быть объединены и собраться в одном лагере до 15 июня. Далее, выбор места для битвы был неудачным; потому что если бы он потерпел поражение, то он не смог бы отступить, так как в его тылу была только одна дорога, ведущая в лес. Он также совершил ошибку, которая могла привести к полному разгрому его армии ещё до начала всей кампании и сражения; он позволил застать себя врасплох. 15 июня я был у Шарлеруа и там разгромил пруссаков. Веллингтон ничего об этом не знал. Я опередил его на сорок восемь часов в маневрировании моих войск, и этим достиг многого; и если бы некоторые из моих генералов продемонстрировали ту решительность и тот талант, которые они проявляли в былые времена, то я бы пленил его армию, находившуюся в лагере, даже не начав какого-либо сражения. Но те генералы пали духом и вообразили себе, что всюду им противостоит армия в сто тысяч человек.

У меня самого не было достаточно времени, чтобы вникать во все детали сложившейся ситуации. Я рассчитывал застать противника врасплох и разбить его по частям. Я знал, что Бюлов должен прибыть к одиннадцати часам; но я не обращал на это особого внимания. У меня по-прежнему было восемьдесят шансов из ста в мою пользу, чтобы добиться общей победы. Несмотря на большое численное преимущество вражеских войск, противостоявших мне, я был уверен, что добьюсь победы. В моём распоряжении было семьдесят тысяч солдат, из которых пятнадцать тысяч представляли кавалерию. У меня также было двести пятьдесят пушек; но мои войска были настолько хорошо подготовлены к сражению, что я полагал, что их будет достаточно для того, чтобы сокрушить армию в сто двадцать тысяч солдат. В тот момент лорд Веллингтон имел под своим командованием около девяносто тысяч солдат и двести пятьдесят пушек; и у Бюлова было тридцать тысяч солдат, что вместе составляло вражескую армию в количестве ста двадцати тысяч солдат. Из всех этих войск противника я, однако, считался только с англичанами, которые были в состоянии сражаться с моими солдатами. Другим солдатам противника я уделял мало внимания. Думаю, что тогда было от тридцати пяти до сорока тысяч английских солдат. Вот как раз их я и считал такими же мужественными и отличными солдатами, как и мои; английская армия с недавних пор была хорошо известна на континенте; и, кроме того, вашей нации присущи мужество и энергичность. Что же касается пруссаков, бельгийцев и солдат других национальностей, то половины моих войск было бы достаточно для того, чтобы справиться с ними. Чтобы управиться с пруссаками, я оставил только тридцать четыре тысячи солдат.

Основными причинами моего поражения при Ватерлоо были следующие: во-первых, преступная медлительность Груши и пренебрежительное отношение его солдат к выполнению его приказов; затем то, что кавалерийские гренадеры и кавалерия, находившиеся под командованием генерала Гюйо, которых я держал в резерве и которые ни в коем случае не должны были покидать меня, вступили в бой, не имея на то приказа и безо всякого моего ведома; поэтому после прекращения артиллерийского огня, когда мои войска были разбиты и вперёд вышла английская кавалерия, у меня не было в резерве ни одного кавалерийского корпуса, чтобы оказать сопротивление английской коннице. В результате всего этого атака англичан прошла успешно, и для нас всё было потеряно. У меня не было средств, чтобы собраться с силами. Даже самый молодой генерал никогда бы не смог совершить ошибку, оставив армию полностью без резерва, что, однако, и произошло с моей армией при Ватерлоо, вследствие измены или чего-то ещё, я не могу сказать. Это были две основные причины моего поражения при Ватерлоо.