Голос с острова Святой Елены

11 июля. Встретился с Наполеоном в его кабинете. Во время нашей беседы обсуждалась тема короля Испании Фердинанда и барона Колли. «Колли, — рассказал Наполеон, — был обнаружен полицией благодаря его вечному пристрастию к бутылке хорошего вина, которая так плохо сочеталась с его грубой одеждой и с его очевидной бедностью. Это несоответствие вызвало подозрение среди некоторых шпионов. Он был арестован, его обыскали и у него отобрали его бумаги. Среди отобранных у него бумаг нашлось письмо от NN, предлагавшего ему совершить побег и обещавшего ему всяческую поддержку. Тогда одного полицейского агента переодели в одежду Колли, проинструктировали его, как ему выдавать себя за Колли, и отправили с бумагами Колли к Фердинанду. Однако Фердинанд не стал пытаться осуществить побег, хотя у него не вызвала подозрений уловка полиции. Находясь в Байонне, я предложил дать ему разрешение вернуться в Испанию, однако при этом информировал его, что, как только он вернётся в свою страну, я сразу же объявлю ему войну. Фердинанд отказался вернуться в Испанию, если я не обеспечу ему мою защиту.

Для того чтобы он подписался под своим отречением от трона, к нему не применялись ни сила, ни принуждение. В то время он даже не находится под стражей. С ним были его друзья и его вельможи в том составе, в котором он считал нужным. Если бы с ним обращались так, как обращаются со мной на этом острове, — продолжал Наполеон, — то ход событий был бы совершенно иным. Если бы даже ваш принц-регент сейчас предложил мне прибежище в Англии при условии, что я откажусь от трона Франции, признаю себя военнопленным и подпишу соответствующий договор, то я предпочту остаться здесь, на острове, хотя я уже отрёкся от трона и условие об отречении от трона не повлечёт за собой никаких последствий. Я никогда не подпишу договор, который подтвердит, что несправедливое решение английского парламента содержать меня как военнопленного в мирное время было законным. Я с удовольствием соглашусь с договором, который предусматривал бы, что я не должен покидать ту часть Англии, где мне бы предстоит жить, что я не должен заниматься политикой и что я обязан подчиняться определённым ограничениям.

Более того, я бы желал принять гражданство Англии. В моей политике я стремился достигнуть две великие цели. Во-первых, я хотел восстановить королевство Польши, чтобы воздвигнуть барьер против русских и тем самым спасти Европу от этих северных варваров. Во-вторых, я хотел изгнать Бурбонов из Испании, ввести там конституцию, которая позволила бы сделать страну свободной, вышвырнуть из неё инквизицию, предрассудки, монахов, феодальные права и привилегии. Эта конституция дала бы возможность любому человеку со способностями занимать первые посты в королевстве независимо от его происхождения. Испания мне практически была не нужна с теми глупцами, которые правили ею. Кроме того, я выяснил, что они подписали секретный договор, чтобы предать Францию. Имея во главе страны активное правительство, Испания могла бы использовать против Англии те огромные ресурсы, которыми она обладает, с такой силой, что вы были бы вынуждены пойти на заключение мира, в соответствии со свободными либеральными мореходными правами. Мне также не нравилось иметь подле себя семью врагов, особенно после того, как я узнал об этом секретном договоре. Я стремился покончить с Бурбонами: они в той же степени хотели расправиться со мной.

При условии, что Бурбоны будут изгнаны, не имело никакого значения, будет ли посажен на испанский трон мой брат или его займёт кто-либо из другой семьи. Через тридцать или сорок лет родственные связи ничего не будут значить, когда во главе угла стоят интересы королевства.

Фокс, — заявил Наполеон, — был искренен и честен в своих намерениях. Если бы он был жив, то тогда бы наступил мир, и Англия была бы довольной и счастливой. Фокс знал, в чём именно заключаются истинные интересы вашей страны. В каждом городе Франции, через который он проезжал, его встречали с большой радостью. Повсюду, как только его узнавали, местные жители стихийно устраивали празднества в его честь. Ему должно быть было очень приятно, что его принимали так тепло в стране, которая долгое время находилась во враждебных отношениях с его страной, особенно когда он видел, что народ проявляет к нему самые искренние чувства. Питта, вероятно, убили бы. Мне нравился Фокс и я любил беседовать с ним. Произошёл один случай, хотя он и оказался совсем неожиданным, но Фокс был им очень польщён. Поскольку я оказывал ему всяческое внимание, то он во все мои дворцы имел свободный доступ.