Голос с острова Святой Елены

10 апреля. Сэр Хадсон Лоу, не сумев добиться положительного рассмотрения своего заявления, которое он послал в Лондон, о моём отзыве с острова Святой Елены, прибегнул к уловке, которая обеспечила ему успех. Сегодня он приказал сэру Томасу Риду написать письмо, в котором он сообщил мне, что мне запрещается покидать Лонгвуд, если для этого я не получу мотивированного задания. Из этого запрещения явствовало, что губернатор предписывал мне подчиняться ограничениям, даже более деспотичным и обременительным, чем те, которые он ввёл для французов. Ибо, заточая меня в Лонгвуде в границах огороженной территории, куда никому не разрешалось входить без специального пропуска, он тем самым лишал меня английского общества. В то же самое время он запрещал мне любые контакты, даже с французами, за исключением тех, которые относились к моей профессиональной деятельности[71]. Как только я получил это письмо, я сразу же отправился в коттедж «Брайерс» с намерением изложить всё дело адмиралу Плэмпину, который, однако, через своего секретаря передал мне, что не примет меня. Тогда я написал письмо сэру Хадсону Лоу о моей отставке и другое письмо графу Бертрану, объясняя свое решение, которое я был вынужден принять, а также мотивы, вынудившие меня принять это решение.

14 апреля. Перед тем, как я выехал из Лонгвуда, Наполеон послал за мной, чтобы дать мне аудиенцию. Во время аудиенции он сообщил мне, что отныне он отказывается принимать от меня какие-либо медицинские рекомендации с учётом той ситуации, в которой я оказался по вине сэра Хадсона Лоу. На прощание он обратился ко мне со следующими словами: «Итак, доктор, вы собираетесь покинуть нас. Поймёт ли мир, что они были настолько подлы, что совершили покушение на моего врача? Поскольку вы не более, чем простой лейтенант, зависимый от деспотической силы и подчиняющийся воинской дисциплине, вы более не обладаете независимостью, необходимой для того, чтобы оказывать полезную мне помощь. Благодарю вас за вашу заботу обо мне. Как можно скорее покидайте это обиталище темноты и преступлений. Я испущу последний вдох на этом убогом ложе, снедаемый болезнью, лишённый какой-либо медицинской помощи. Но ваша страна будет навечно опозорена моею смертью»[72].

9 мая. Сэру Хадсону Лоу стало ясно, что он не смог осуществить своё намерение приставить другого врача к Наполеону, так как последний был полон решимости не принимать никакого нового доктора. Полномочные представители[73] дали понять губернатору, что если Наполеон умрёт в то время, когда он содержит меня в заключении (не привлекая меня к суду и даже не выдвигая против меня никаких обвинений) или когда его будет осматривать какой-нибудь другой врач, насильно навязанный Наполеону, то в Англии и в Европе возникнут сильные подозрения относительно причин его смерти, о которых они сами не будут в состоянии представить вразумительного объяснения. В результате всего этого губернатор решил отменить навязанные мне ограничения. В соответствии с этим он освободил меня, продержав в заключении двадцать семь дней. В течение всего этого времени меня последовательно, в письменном виде, высмеивали все члены его штаба. Для того чтобы сбить меня с толку, они часто требовали вернуть с поджидавшим для этой цели драгуном ответы на письма, сочинённые, после нескольких дней раздумья, коллективным разумом сэра Хадсона Лоу и членов его штаба. Поскольку общественность уже была ознакомлена с этой перепиской, я не буду беспокоить ею читателя.

В письме, содержавшем приказ о моём освобождении, его превосходительство посчитал себя обязанным признать за мной право называться личным врачом Наполеона. Ранее он оспаривал за мной это право.

В депеше, отправленной сэром Хадсоном Лоу, были приведены некоторые выдержки из письма лорда Батхерста. В числе других вопросов в них констатировалось, что граф Бертран должен составить список лиц из местных граждан, не более пятидесяти человек, и представить его губернатору для утверждения. Указанные в этом списке лица должны были пропускаться в Лонгвуд в уместное время дня только пропускам, содержавшим приглашение от генерала Бонапарта. Эти лица уведомлялись, что в подобных случаях они должны представлять эти приглашения с указанными в них именами в качестве пропусков у барьера поста охраны Лонгвуда. В выдержке из письма лорда Батхерста ясно указывалось, что губернатор сохраняет за собой власть вычёркивать из списка любое лицо.

10 мая. До того, как разрешить мне возобновить мою врачебную практику в Лонгвуде, Наполеон, для того чтобы прекратить подделку каких-либо бюллетеней о состоянии его здоровья, потребовал, чтобы я составлял такой бюллетень один раз в неделю или чаще, если это будет необходимо. Копия бюллетеня должна передаваться губернатору, если он попросит её. Об этом я немедленно сообщил сэру Хадсону Лоу, который не только не потребовал копий бюллетеня, но самым решительным образом запретил мне составлять для него (сэра Хадсона) любые письменные отчёты.