Голос сердца

Микаэла с великим нетерпением ждала наступления пятницы. Ждал этого дня и Брайен, который после получения телеграммы только и твердил: хорошо, что он вскоре сможет учиться в школе. Микаэла ни разу не решилась хотя бы отдаленным намеком поколебать его уверенность в том, что он в ближайшее время вновь обретет способность видеть. Сама же она в глубине души вовсе не была уверена, что доктор Реннер действительно сумеет вернуть Брайену зрение. Слишком хорошо ей было известно: операция предстоит чрезвычайно сложная, далеко не всегда она заканчивается благополучно. Малейший промах врача может повлечь за собой трагические последствия и даже смерть больного, но Микаэла старалась отогнать от себя эти мрачные мысли.

К вечеру четверга Брайен утомился больше обычного и заснул рано, чем немало обрадовал Микаэлу — ведь операция потребует от него напряжения всех сил. Ночь напролет она, бодрствуя, просидела у его постели, и раннее утро не пробудило Брайена от спокойного сна. Микаэла, время от времени нежно гладившая растрепанную белокурую головку мальчика, старалась делать это так нежно, чтобы не разбудить его.

Ее терзал мучительный страх перед предстоящей операцией, но никто в Колорадо-Спрингс не должен был об этом догадываться. Единственным человеком, кто с первого взгляда понял бы ее состояние, был Салли. Но вот уже минуло два дня с момента несчастливой попытки Брайена летать, а Салли не показывался в городе.

Наверное, его мучит чувство вины за падение Брайена, хотя и вины вроде бы особой нет, ведь мальчик на глазах Салли быстро пришел в себя и разговаривал как ни в чем не бывало. А может, он не появляется по каким-то своим причинам и считает, что Брайен здоров? Сколько раз бывало, что Салли вдруг исчезал на несколько дней, а затем нежданно-негаданно сваливался как снег на голову.

Шум голосов вывел Микаэлу из задумчивости. Сначала она не придала этому никакого значения — ей казалось, что, как обычно, обрывки разговоров доносятся с улицы через открытое окно. Но тут внутри дома раздались шаги. Неужели Колин и Мэтью открыли дверь доктору Реннеру, не сообщив ей о его приезде? Между тем ей бы следовало встретить коллегу у остановки дилижанса. Но с каких это пор в пятницу дилижанс прибывает в Колорадо-Спрингс в эдакую рань?

Теперь Микаэла отчетливо различала голоса Хореса, священника и миссис Олив, о чем-то спорили Колин и Мэтью.

Она приблизилась к окну и выглянула наружу, пытаясь разглядеть, что там происходит, но в этот миг дверь в комнату распахнулась.

— Доктор Майк! — с трудом выговорил запыхавшийся от быстрого бега Хорес— Дилижанс не придет. Только что я принял телеграмму из Денвера. Рухнул мост через Уилдбах, а значит, переправы в обычном месте нет. — Лицо Микаэлы выразило такой ужас, что Хорес помедлил. — Дилижанс повернул обратно. Доктор Реннер прибудет теперь не раньше понедельника.

И он виновато потупился, словно нес личную ответственность за случившееся.

Микаэла в растерянности переводила взор с одного на другого. В эту минуту никто не находил нужных слов. Микаэла вздохнула. Затем она подошла к Брайену, так и не пробудившемуся ото сна, села на край его кровати и нежно погладила по голове.

Но ни этот жест, ни звуки разговоров вокруг него не заставили мальчика проснуться.

— Брайен?! — Микаэла нажала чуть сильнее на его щеку, но он и не шевельнулся. — Брайен! — Профессиональным движением Микаэла подняла веко мальчика. Неподвижный зрачок был устремлен вверх. — Он в беспамятстве, — произнесла она так тихо, что вряд ли эти слова могли расслышать присутствующие в комнате, хотя они толпились у двери всего лишь в нескольких метрах от нее. Но удрученная поза Микаэлы красноречивее всяких слов сказала им, насколько в последние часы незаметно для окружающих ухудшилось состояние Брайена.

— Как же теперь быть? — Нервно теребя воротник сутаны, священник в поисках помощи повернулся к миссис Олив. Им уже случалось вместе переживать подобные трагические ситуации.

— Что же я могу сделать? — невыразительным тоном ответила Микаэла, скептически качая головой. — В прошлом я неоднократно помогала Брайену, это было в моих силах. Но на сей раз не в моей власти помочь ему.

— Как поживает Брайен? — раздался с порога знакомый голос. Отстранив стоявших на его пути миссис Олив и Хореса, в комнату вошел Салли. При виде Микаэлы, склонившейся над неподвижным мальчиком, он замер на месте, ошеломленный. — Что тут…

Он запнулся на полуслове, так как Микаэла взглянула на него с выражением гнева и беспомощности на лице.

— Вы еще смеете спрашивать меня об этом! — вдруг потеряв голос, прошептала она. — Или же вы, может быть, еще ожидаете от меня благодарности за то, что вообще проявляете хоть какой-то интерес к Брайену, пока есть чем интересоваться? — До сих пор никто не слышал, чтобы Микаэла когда-нибудь говорила с такой горечью. Присущее ей самообладание, с которым она выполняла свои профессиональные обязанности, изменило ей в этот момент, сейчас она выступала не как врач, а как мать, сидящая у постели смертельно больного сына.

Она поднялась и приблизилась к Салли.