Голос сердца

— Значит, учительница ставит мне пятерку, — улыбнулся Шон.

Она посмотрела на его лицо, освещенное последними лучами солнца. Оказывается, ее слова много значат для него.

— В том, что касается детей, — да.

Шон прищурился.

— За этим должно последовать какое-то «но».

— Я не сказала «но».

— И не стоило. Ладно, мисс Лили. Выкладывайте. Я переживу это.

Казалось, он видит ее насквозь.

— Я не одобряю «Американские моторы».

— Ты шутишь!

— Нет, не шучу.

— Ах да, как я мог забыть! Так ты против самого классного шоу на всем телевидении?

— Чарли знает его наизусть.

— И что в этом плохого?

— Это передача о мотоциклах. У нее нет воспитательной ценности.

Откинув голову, Шон расхохотался. Глядя на его шею, она испытывала тревогу.

— Лили, ты убила меня наповал. Передача про мотоциклы никак не может повредить ребенку. Мы смотрим ее вместе. И она нам нравится. — Его глаза блеснули в сгущающихся сумерках. — По-моему, в это время Чарли… забывает о том, что случилось. Ей это необходимо.

Это была правда. Лили кивнула.

— Это хотя бы не «Южный парк».

— Нет, он начинается на полчаса позже. — Увидев, что ее лицо выражает ужас, Шон снова рассмеялся. — Шучу. Я знаю, ты никогда не шутишь, а я вот шучу.

— Очень смешно. — Лили с облегчением улыбнулась.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, мисс Лили. Питание, телевидение, посудомойку… Как ты стала такой?

«Выросла в доме, полном ненависти, — вот как». Лили не могла произнести этого вслух.

— Наверное, это просто привычка.

Шон кивнул. Они посидели еще, в молчании, удивительно теплом и дружеском, слушая писк птенцов и голоса девочек, игравших в песочнице. Наконец, Шон поднялся.

— Этих маленьких замарашек пора укладывать.

Когда он подошел к песочнице, Чарли умоляюще сложила руки.

— Еще пять минут!

— Прости, детка. Время вышло. Вам обеим нужно еще принять ванну.

— Не хочу ванну! — запротестовала Эшли.

Шон подхватил ее и пощекотал под мышками.

— Ты же любишь купаться!

— Лили, а ты останешься? — спросила Чарли, упираясь и не желая заходить в дом.

— Я не могу, — автоматически ответила она.

— Пожалуйста!

— Но…

— Ребенок сказал: «пожалуйста», — заметил Шон.

— Ну ладно.

— Ура! — Чарли и Эшли хлопнули ладонью о ладонь.

Лили предпочла бы, чтобы у нее на этот вечер было назначено свидание. Чтобы ей предстояло пойти куда-нибудь выпить и потанцевать, но факт оставался фактом — она не имела никаких планов. Перспектива задержаться в этом доме показалась ей неожиданно приятной.

Шон поднялся с племянницами на второй этаж. В кухне Лили слышала шум текущей из крана воды и смех девочек.

Сегодня, впервые за последнее время, Лили начала верить, что детям Кристел удастся пережить их страшную потерю. До этого дня ее раздирали сомнения, а порой она впадала в безысходное отчаяние. Теперь Лили наконец-то чуть-чуть успокоилась.

Сегодня случилось еще кое-что: Лили осознала, что начинает привязываться к Шону и детям, и это очень обеспокоило ее. Она знала, что должна держать дистанцию с этой семьей, потому что они не принадлежат ей. Если завтра Шон решит переехать в Феникс, она не сможет помешать этому. Лили не была уверена, что ей удастся пережить такую утрату.

На посудомоечной машине замигала лампочка. Это означало, что цикл закончен. Лили решила разгрузить ее. Шон и Чарли настояли на том, что сами сложат посуду в машину, и она в беспорядке лежала в поддоне. Лили поджала губы, стараясь, чтобы раздражение не захлестнуло ее. Хотя они расставили посуду неправильно, она прекрасно отмылась. Лили вынимала последние тарелки из машины, когда в кухню вошел Шон.

— Вы быстро справились, — сказала она.

— Они еще в ванне. Я спустился, чтобы взять пару полотенец из сушилки.

Она похолодела, потом кровь прилила у нее к щекам. Пластиковая миска для хлопьев выпала у Лили из рук.

— Господи, разве можно оставлять их одних! — Она бросилась вверх по лестнице и вбежала в открытую ванную. Лили ощущала, что Шон у нее за спиной, но не обращала на него внимания.

Девочки сидели лицом друг к другу, утопая в пене.

— Лили! — Эшли шлепнула по воде губкой.

Лили молча повернулась и выхватила полотенце у Шона, стоявшего в дверях. Полотенце было еще теплым после сушки. Она вынула Эшли из ванны и как следует вытерла.

— Теперь ты, Шарлей Луиза. Вытаскивай затычку.

— Ты на нас сердишься? — спросила Чарли, прижимая к себе полотенце. Пена облепила ее худые ножки.

Сердце Лили все еще неистово колотилось.

— Ну конечно, нет!

— Значит, ты сердишься на дядю Шона?

— Вам пора в кровать. Давайте посмотрим, кто из вас быстрее наденет пижаму?

— Взрослые всегда говорят так, когда хотят, чтобы дети заткнулись и шли в кровать.

— Потому что это гораздо вежливее, чем сказать: «заткнитесь и идите в кровать».

Чарли, явно удовлетворенная ответом, надела шелковый пеньюар, который был ей велик и волочился по полу. Заметив удивленный взгляд Лили, она раскинула руки — рукава пеньюара напоминали крылья.

— Это мамино, — объяснила Чарли. — В нем я сплю лучше. Скажи мне спокойной ночи, дядя Шон, — попросила она, пока Лили подтыкала ее одеяло.

Шон вошел в спальню девочек.