Голос сердца

— Мамочка! — жалобно прошептала Чарли.

— Спасатели извлекли их из машины. — Шон все еще видел перед собой конусы света от прожекторов, огненные брызги, летевшие из–под лезвия инструмента, которым спасатели распиливали корпус машины, чтобы проникнуть в салон, откровенное разочарование на их лицах. Их работа состояла в том, чтобы спасать людей. Им вовсе не хотелось извлекать мертвые тела.

Один из них, с медицинским чемоданчиком и кислородным баллоном, остановился и оглядел Шона.

— А вы как? — спросил он. — В порядке?

— Я не ранен, — глухо ответил Шон. Вокруг него словно образовалась странная дымка, из–за которой очертания предметов стали расплывчатыми, звуки приглушенными, и весь окружающий мир куда–то отодвинулся.

— Постойте спокойно, — сказал мужчина. — Я обработаю ссадины.

— Но вы не должны…

— Это моя работа. — Он набросил на плечи Шону одеяло и раскрыл свой чемоданчик, который трансформировался в подобие табурета. Внутри лежали маски, ножницы, пинцеты, бинты, жгуты и другие незнакомые инструменты. Когда врач направил фонарик на его щеку, Шон зажмурился.

— Это просто царапина.

— Значит, мы быстро закончим. — Открыв кровоостанавливающий карандаш, врач взял в руки дезинфицирующую салфетку, специальные пластыри и аккуратно обработал ранки на руках и лице Шона.

Когда тот еще раз попытался возразить, врач взорвался.

— Слушай, приятель, ты выглядишь как кусок дерьма, ясно? Я не хочу, чтобы ты появился перед родственниками этих несчастных в таком виде.

Он был прав, однако Шона так трясло, что еще одному спасателю пришлось подойти к ним и придержать его голову. Руки спасателей в резиновых перчатках были неожиданно теплыми. Тот, что обрабатывал раны, не переставая жевал мятную жвачку, но ее запах, хотя и сильный, не заглушал запаха машинного масла и крови. Спасатель встал между Шоном и разбитой машиной, скорее всего, Для того, чтобы тот не видел, как из нее доставали тела его брата и невестки. Через его плечо Шон разглядел освещенный рассветным солнцем пейзаж, обрывистый берег, знаки «Проход запрещен».

— У них есть родственники, живущие поблизости? — спросил спасатель, впиваясь в жвачку предними зубами. — Трое детей, — ответил Шон.

— Черт, вот дела!

В кухне, залитой золотистым утренним светом, Шон все еще слышал отголоски его слов.

— Ваши мама и папа не выжили, — сказал он детям. — Спасатели говорят, что они умерли… мгновенно. Им не было больно, и они не испугались.

Шон почувствовал, как Чарли, сидевшая у него на коленях, задрожала, словно птенец, выпавший из гнезда. Он обнял ее покрепче и, наклонив голову, уперся подбородком в ее мягкие волосы. Ему хотелось прикрыть девочку своим телом, как защитным коконом.

— Мне очень жаль, — пробормотал он. — Очень жаль. — Никогда еще эти слова не казались ему такими неподходящими.

— А что у тебя с лицом? — тихо спросила Чарли.

— Пара царапин, вот и все. Поцарапался о колючки.

— Тебе больно?

— Скоро все заживет.

— А кто будет заботиться о нас?

— Я, солнышко. — Начальник патруля еще на месте аварии выяснил, что Шон единственный родственник детей и что сейчас они в безопасности. Позднее к ним собирались прийти социальные работники, оценить ситуацию и подтвердить, что с детьми все в порядке. У Шона не было времени осмыслить до конца, какой груз он взваливает себе на плечи, но сейчас, глядя в глаза Чарли, он не мог сказать ничего другого.

— Мы оба, — вставила Лили. Слезы заливали ее лицо, но голос не дрогнул.

Камерон все еще стоял в дверном проеме. Казалось, пытаясь сдержать эмоции, он застыл от боли. Вероятно, он яснее всех понимал, что этой ночью их жизнь раскололась на две половины, подобно айсбергу, и никогда уже не станет прежней. Жизни, к которой он привык, пришел конец; детство осталось позади.

Лили снова взяла Камерона за руку, хотя минуту назад он оттолкнул ее.

— Камерон, мне очень жаль.

И снова он выдернул руку и отступил назад.

— И что? — злобно спросил он.

Лили посмотрела на Шона блестящими от слез глазами. Она чуть не зарыдала, но все же сдержала себя. На мгновение их взгляды встретились. Он почти не знал эту женщину, но видел, что она испытывает такую же боль. Потом она моргнула, и ощущение близости прошло. Они снова были чужими друг другу.

— Камерон, — сказала Лили, — нам всем сейчас тяжело. Не стоит спешить.

— Еще! — Эшли подняла свой поильник.

Шон, Лили и Камерон одновременно потянулись за ним. Им всем отчаянно хотелось сделать что–нибудь привычное — налить малышке сок, вытереть крошки с ее рта, ответить на телефонный звонок.