Голос сердца

— Ну, это можно вылечить. Они могут дать тебе лекарства или изменить твой рацион питания, верно? Теперь, когда они знают, в чем проблема, они смогут решить ее... — конечно, я знаю, это звучит нелепо, совершенно не понимаю, о чем говорю. — Я уверен, что врачи могут сделать что-то, чтобы помочь тебе. Пожалуйста, не будь такой пессимисткой! — я почти кричу на нее, ругаю ее за то, что она говорит. Почему она говорит все это мне? Почему выглядит так, словно на самом деле больна? Почему я чувствую, что заболеваю? Почему, черт возьми, я чувствую, что расплачусь через минуту, как чертов ребенок?

— Они дали мне год максимум, Хантер, — и она просто так говорит слова, которые я надеялся никогда не услышать. — Я не хотела рассказывать об этом, боясь снова втянуть тебя в то состояние, которое ты уже пережил однажды.

Я встаю и без каких-либо предупреждений хватаю ее и притягиваю к себе. Я сжимаю ее сильнее, чем следует, плачу сильнее, чем когда-нибудь плакал. Я прижимаюсь лицом к ее шее, покачиваясь вместе с содроганиями моего тела.

— Нет, — кричу я. — Нет, нет, нет...

Она обнимает меня.

— Мне дали шесть лет — подарок от Элли. Это был дар, Хантер. Я не должна была прожить дольше двадцати лет, а сейчас мне почти тридцать. Это подарок. Пожалуйста, пойми, что она сделала это для меня. Ее сердце должно было быть только для нее, но она разделила его так, чтобы я смогла прожить немного нормальной взрослой жизнью. Это все, что я хотела, так как мне диагностировали сердечную недостаточность еще в пятнадцать. Мне не грустно. Я не боюсь. Я так невероятно благодарна за то, что ты и Элли дали мне.

Что я дал ей? Я не давал ей сердце Элли. Я бы боролся с Элли при завещании ее сердца, если бы знал, что она решила сделать. Я бы хотел удержать все ее частицы вместе, единым целым, и все из-за моего собственного эгоизма по сумасшедшим причинам, ведь ее кремировали на миллиард кусочков. Поэтому она была достаточно умна, чтобы не говорить мне. Ари было дано время благодаря Элли. Только Элли.

— Я не оставлю тебя, — говорю я ей.

— Нет, оставишь, — отвечает она. — Ты будешь с женщиной, которую любишь, и это сделает меня счастливой. Я буду знать, что могу покинуть этот мир, чтобы найти Элли и сказать ей, что в благодарность за ее дар я удостоверилась, что твое сердце теперь счастливо.

Ее настроение улучшается, но я не могу, сидя здесь, сказать ей, что ухожу, потому что она умирает, потому что сердце Элли умирает.

— Я сделаю все, чтобы помочь тебе.

— Со мной все будет хорошо, — говорит она. — Мои родители поедут со мной на следующей неделе.

— Это уже произошло или...

— Я уже проходила через это раньше. Врач сказал, что мое состояние будет ухудшаться постепенно.

— А что насчет другого донора? Мы можем найти тебе другого донора? — я отбиваюсь от мысли, что она уже рассматривала этот вариант.

— Хантер, — смеется она тихо. — Элли была единственной. Поверь мне. Я уверена, ты знаешь, что у нее была редкая четвертая отрицательная группа крови.

— Да, самая редкая кровь. Я не думал об этом раньше, — говорю я ей.

— Я верю, что судьба свела меня с Элли. Менее одного процента населения имеет такую кровь, и, в конечном итоге, я нашла ее, словно это знак.

Забавно, что мы чувствуем одно и то же к Элли; я так долго считал, что Элли ―моя единственная. Хотя недавний процесс восстановления доказал мне, что иногда есть больше, чем один шанс.

— Один процент населения мира составляет семьдесят один миллион, Ари.

Она снова обнимает меня и кладет голову мне на плечо, берет мою руку и подносит ее к своей груди, позволяя мне вновь почувствовать биение сердца Элли.

— Теперь ты понимаешь, почему я сказала тебе, что это не твой путь?

— Да, — выдыхаю я, — но твой путь привел меня туда, где я сейчас. Ты была права насчет того, что Роберт Фрост не прав.

— Отвези меня к Шарлотте, — говорит Ари. — Мне нужно поговорить с ней.

— Что? Зачем? — отстраняясь, спрашиваю я, вопросительно глядя на нее.

— Просто отвези меня к ней.

***

Пока мы едем от садов до моего дома, я понимаю, что мы застряли в пробке. Я вцепляюсь в руль так, мои суставы белеют, грудь болит, горло стягивает, а голова раскалывается, и я все еще чувствую, что заболеваю. Я пытаюсь понять все, что сказала мне Ари. Хочу найти лазейки и способы, чтобы повернуть всю эту ситуацию, исправить ее. Никто никогда не говорил мне, что умирает, и теперь, когда это произошло, я чувствую себя потерянным в самом центре страшного смерча, который высасывает мои органы через кожу. Она была права, что Роберт Фрост не понимает, о чем пишет. В некоторых сферах жизни нет никаких путей, где можно сделать выбор, все предопределено за нас, и когда человек должен умереть, он умирает. Без шансов.

— Как себя чувствуешь? — спрашиваю я ее.

— Я немного устала, у меня отдышка, и еще меня подташнивает, но это еще цветочки по сравнению с тем, что я уже пережила, — конечно, я даже не сомневаюсь, что она была на волосок от смерти, пока не получила сердце Элли. Теперь она должна пройти через это все снова. Как жестока жизнь для того, чтобы оказаться в шаге от смерти дважды?