Голос сердца. Книга вторая

После этой стычки, носившей, скорее, односторонний характер, в их отношениях воцарились мир и согласие, и они прожили несколько месяцев, не обменявшись ни единым сердитым словом. Три дня спустя после окончания представлений ее спектакля они вдвоем улетели в Мехико, где переночевали и откуда утром выехали в Акапулько. Следующие четыре недели, проведенные ими в Лас-Бризас, выдались спокойными и романтическими. За это время Катарин еще полнее раскрылась перед Ником, многое рассказав ему о своем детстве. Очень красноречиво и любовно говорила она о своей покойной матери и тех нежных чувствах, которые они питали друг к другу. Ник был глубоко тронут ее рассказами и понял, что именно со смерти матери поселилась в Катарин та грусть, что всегда пряталась в глубине ее души.

Но их каникулы в Мексике были переполнены не только грустными воспоминаниями, но и весельем. Они хорошо проводили время вместе. Ник приохотил Катарин к своей любимой рыбной ловле в открытом море, и, хотя Катарин никогда не брала сама в руки удилище, он замечал, что она явно наслаждается, сопровождая его на катере в море. Они купались и загорали, читали книги или бездельничали, радуясь тому, что они здесь одни, вдвоем, и изолированы от всего остального мира.

Вечерами они выбирались в город и захаживали отведать местные блюда в маленькие экзотические ресторанчики. Переполняемые любовью друг к другу, они сидели, взявшись за руки, попивая вино и слушая пение марьячос, или танцевали, тесно прижавшись друг к другу под звездным небом.

И вот однажды после такого чудесного вечера когда они лежали на громадной кровати в прохладном сумраке их комнаты, Катарин с неожиданной для нее пылкостью прижалась к Нику, приглашая его заняться любовью. Обвив его своим гибким телом, она срывающимся от нетерпения шепотом поведала ему о своем желании. Ник на секунду застыл, пораженный столь неожиданным проявлением страсти с ее стороны, но, воспламененный ею, принялся ласкать и целовать ее. Его руки и губы блуждали по телу Катарин, приводя ее в экстаз, и она отвечала на его ласки с такой страстностью, которой он даже не подозревал в ней. Вся ее прежняя заторможенность улетучилась, будто ее никогда не было, и она отдалась ему, громко крича о своем желании любить и быть любимой. Впервые в жизни Катарин испытала в эту ночь настоящую страсть и познала полное удовлетворение.

Текли дни и ночи. Они становились все ближе друг другу, растворялись один в другом. Ничто не омрачало это незабываемое время, и они оба знали, что никогда в жизни не были так счастливы прежде. Они не могли даже подозревать, что этот сказочный месяц, безвозвратно уходя в прошлое, был для них началом конца их любви.

45

Франческа сидела, уставившись на телефон, и никак не могла решить, стоит ли ей позвонить Николасу Латимеру или нет. Убирая за ухо выбившуюся прядь светлых волос, она даже застонала от недовольства своими сомнениями. Решительная по натуре, она внезапно для себя обнаружила, что за последние восемь часов была неспособна принять ни одного мало-мальски серьезного решения. Франческа боялась сказать ему, сама того не желая, слишком многое. Ей меньше всего хотелось взваливать на других свои неприятности. «Старые привычки не умирают, — пробормотала Франческа, затягивая потуже пояс халата. — Я всегда была склонна выгораживать Катарин и продолжаю это делать вот уже десять лет. О Боже! Как мне рассказать все Нику? Но у меня нет никого другого, кому я могла бы довериться!» — угрюмо рассуждала она.

Усталым движением Франческа потерла руками глаза. Она не спала ночь, и теперь непреодолимая свинцовая усталость всей тяжестью навалилась на нее. Стремясь стряхнуть ее с себя, Франческа вскочила, резко отбросив стул, и подошла к окну продолговатой обширной библиотеки. В этот июньский день небо было совершенно безоблачным. Голубым шатром оно раскинулось над зеленым морем Центрального парка, по которому пробегала легкая зыбь, поднимаемая слабым ветерком, колышущим листву распустившихся деревьев. Франческа прижалась пылающим лбом к оконному стеклу и прикрыла глаза, снова затуманившиеся слезами. Много лет назад, когда Виктор Мейсон разбил ее сердце, она дала себе слово, что никогда в жизни не позволит больше ни одному мужчине заставить ее так страдать. «И уж подавно, не Райану О’Рурку», — мысленно сказала себе Франческа, сжимая кулаки. Так почему же она льет теперь слезы из-за него? Или это — из-за Катарин? Трудно сказать, кто из них двоих обидел ее сильнее.

Вздохнув, Франческа отвернулась от окна и заметила сидящую посреди комнаты Ладу, глядевшую на нее своими одушевленными блестящими черными глазами.