Голос сердца

— О Господи, ты, наверное, рассчитывал увидеть очень обидчивую и корыстную женщину. Позже я сказала Мариссе, что ты, по всей видимости, был разочарован, когда я не оказалась более нетерпеливой или жадной, если говорить точно.

— Честно говоря, я вообще не знал, чего от тебя ждать, — признался Бен, улыбаясь. — Патриция показала мне газетные и журнальные вырезки о тебе и рассказала о вашей встрече. Больше я ничего не знал.

— Никогда не верь тому, что о тебе говорят, — заметила Нина, когда они допили кофе. Нина взяла в руки кофейник, Бен — поднос, и они направились на кухню. Нина сложила остатки торта в коробку и поставила его в холодильник. — Пока ты был занят тем, что очаровывал медсестер, я отражала атаку Кима.

Стоявший сзади Бен обхватил Нину руками за талию и поцеловал ее волосы:

— Он не сказал ничего такого, за что из него следовало бы выпустить дух?

— Он только пригласил меня пообедать, — запротестовала Нина смеясь. Она прижалась к Бену и закрыла глаза, наслаждаясь этой близостью. — А напоследок Ким посоветовал мне спросить, почему Патриция именно тебя сделала распорядителем своего имущества.

— Почему же ты не спросила? Ты могла это сделать на следующий день?

— Забыла, — покривила душой Нина. Она прижалась головой к плечу Бена и открыла глаза. — У нас было столько тем для бесед, что этот вопрос отошел на второй план. И я не доверяю Киму — он, скорее всего, хотел поссорить нас, когда давал мне такой совет.

— Вполне возможно, — рассмеялся Бен. Они вернулись в гостиную и сели рядышком на кушетку, по-прежнему держась за руки. — Мне давно надо было рассказать тебе о Патриции, о том, как она выручила меня в трудный момент.

— Да, наверное, — согласилась Нина. Она сидела очень прямо, закинув ногу за ногу. — Все равно рано или поздно я бы узнала о том, что ты работал у Патриции. А ты в то время знал что-нибудь обо мне?

— Нет. О тебе и твоем отце я узнал много лет спустя. Брак мой развалился, и Патриция, как всегда прямолинейно, высказала свое мнение о Меган, — Бен криво улыбнулся. — Нервы у меня были на пределе, и я спросил Патрицию, нет ли у нее в запасе кого-нибудь получше для меня, когда я снова стану свободным мужчиной.

— О Боже, — воскликнула Нина с болью в голосе. — Патриции должно было быть очень тяжело рассказывать кому-нибудь о своей тайне спустя столько лет.

— Да, я согласен с тобой. Патриция тогда ничего мне не ответила и только спустя несколько лет, когда она попросила меня стать распорядителем ее имущества, рассказала мне о твоем существовании.

— А о моем отце она тебе не говорила?

— Нет, если Патриция не хотела ничего говорить, упрашивать ее было бесполезно. Никто не смог бы ее заставить это сделать.

— Патриция, должно быть, была весьма волевой женщиной, раз на нее не подействовали твои чары. Но мне хотелось бы узнать еще вот что: как ты мог спрашивать меня, верю ли я в то, что мой бизнес нужен людям, и оставаться при этом абсолютно серьезным?

— Я знаю немало женщин, которые в душе тяготятся своей работой, — ответил Бен. — Патриция очень внимательно следила за твоей карьерой и весь последний год своей жизни она мне рассказывала, как успешно у тебя идут дела и что мы обязательно должны познакомиться друг с другом.

— Я думаю, что, проживи Патриция подольше, она бы обязательно нас познакомила, — предположила Нина, прикоснувшись к щеке Бена.

— Патриция назначила меня распорядителем имущества, чтобы иметь в этом дополнительную гарантию, — улыбнулся Бен.

— Но ты бы мог отказаться.

— Надо знать Патрицию. Тогда она бы назло мне сделала распорядителем Кима Хьютона и потом посетовала, что я упустил свой шанс.

— Тебе не повезло, — улыбнулась Нина, прижимаясь к нему, — ты провел шесть недель, избегая меня, я все это время старалась не думать о тебе, но все равно мы оказались вместе.

— У тебя была моя визитная карточка. Могла бы и позвонить, — напомнил Бен. — Может, меня нужно было немного подтолкнуть.

— Я боялась, что у тебя чисто профессиональный интерес ко мне, предлога для беседы на личную тему я не могла придумать и боялась, что ты не станешь разговаривать со мной, если я скажу тебе, что не изменила своего решения, — честно призналась Нина. — И я действительно не знала, что мне делать, пока не стало известно, как много людей рассчитывают получить помощь из наследства Патриции.

— Да, я хотел, чтобы ты приняла решение сама, без моего вмешательства, но мне очень хотелось позвонить тебе, — Бен говорил от чистого сердца, забыв о своей обычной сдержанности, выработанной годами юридической практики. — Но когда я, лежа тогда на шоссе, открыл глаза и так близко увидел твое лицо, то понял, что мне безразлично, как именно ты поступишь с наследством.