Голос сердца

Ее очень развеселило предположение Бена, но заставило вспомнить об одной вещи, преследовавшей ее в последнее время. Бывая в квартире Бена, Нина часто ловила себя на мысли о том, что произойдет, когда они поженятся. Наверное, им действительно придется обзавестись квартирой побольше, если, конечно, Бен решит жениться на ней.

— Я хочу поговорить о деле. Мы условились не упоминать имя Патриции, но ничего не поделаешь, — торопливо произнесла Нина, опасаясь, что у нее не хватит смелости довести речь до конца. — Я вдруг поняла, что Патриция не только познакомила нас, но и оказала влияние на наши жизни.

— Я думаю, что она одобрила бы все твои поступки.

— Да, но теперь пришло время вторгнуться и в ее жизнь. Я хочу побывать в ее квартире.

— Никаких проблем. Эти апартаменты фактически уже принадлежат тебе. Ты станешь официальной владелицей, как только суд вынесет решение в твою пользу.

— Может, им не нужно это делать?

— Нина! — в голосе Бена послышались предостерегающие нотки. — Неужели ты передумала?

— Нет, нет. Но ведь если ничего не получится, мы все равно поступим, как планировали?

— Что может не получиться? — Не отводя глаз от дороги, спросил Бен. Он начал понимать, к чему клонит Нина.

— Мы можем не найти завещание Патриции, — прямо сказала Нина. — Я хочу пойти в квартиру моей бабушки и еще раз поискать его, пока еще есть время. Мы должны это сделать. Давай сделаем все возможное, чтобы потом не упрекать себя. Ради Патриции Росситер.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Здание на Парк-авеню, в котором Патриция Росситер прожила более пятидесяти лет, было построено в 1929 году незадолго до финансового краха. Дом являлся достопримечательностью Нью-Йорка и упоминался во всех путеводителях. Репутация жильцов была безукоризненной, и Нина улыбнулась, представив, как были изумлены привратники и прочая обслуга, когда узнали о некоторых фактах из жизни Патриции.

Теперь, субботним утром, поднимаясь наверх в облицованном панелями из розового дерева лифте, Нина старалась сохранять непроницаемое выражение лица и не сводить глаз с закрытых дверей. Ей очень хотелось присесть на обитую голубым бархатом скамеечку или глянуть на себя в зеркало, но она удерживалась от подобных порывов. Стоявший рядом с ней Бен, одетый уже по-летнему благодаря теплой погоде, сохранял на лице замкнутое выражение, памятное Нине по их первой встрече.

По взаимной договоренности они не обменялись ни словом с того момента, как вышли из такси. Привратник встретил их и провел по вестибюлю, стены которого были увешаны картинами в позолоченных деревянных рамах.

Наконец лифт остановился и лифтер открыл обе створки двери. Нина и Бен подождали, пока лифт начал неторопливое движение вниз, и только после этого осмелились посмотреть друг на друга.

— Бедняга, — улыбнулась Нина. — Ему не о чем будет рассказать своему начальству, кроме того, что мы одеты неподобающим образом для такого здания.

— Я думаю, что твой наряд очень подходит для поиска пропавшего завещания, — отозвался Бен о наряде Нины, состоящем из юбки и блузки голубого цвета. — Просто и элегантно. Патриция обязательно бы сделала тебе комплимент.

— У меня такое ощущение, что сегодня она не сводит с нас глаз.

— Будем надеяться, что Патриция укажет нам правильный путь, — Бен открыл последний замок, повернул тяжелую ручку и открыл черную дверь. — Не забудь, что ты входишь в квартиру, которая фактически принадлежит тебе.

Первое, что поразило Нину в квартире Патриции, — простор и чувство, что здесь по-прежнему живет женщина, любящая свой дом. Взгляд Нины остановился на китайском кашпо, висевшем на кронштейне из позолоченного дерева.

— Сейчас в нем должны были бы быть живые цветы, — заметила Нина, подавляя в себе желание посмотреть на фабричное клеймо, выбитое на дне кашпо. Она положила сумочку на обитое голубой парчой кресло в стиле Георга III, которое стояло у основания лестницы, ведущей на второй этаж. — Не знаю, с чего начать.

Бен обнял ее за талию.

— Почему бы не начать с галереи? — мягко спросил он, увлекая ее прочь от лестницы. Никто из них пока не ощущал в себе достаточно смелости, чтобы подняться наверх. — Патриция всегда жаловалась, что ее гости предпочитают пить свои коктейли в галерее, а не в гостиной. Обычно она посылала меня с просьбой пригласить их вернуться назад. Она не понимала, почему гости предпочитают галерею просторному, элегантному залу.

Нина рассмеялась.

— А где гигантская филиппинская раковина? — спросила она.

— Какая раковина? — спросил Бен, когда они остановились в центре длинной галереи, двери из которой вели во все комнаты, расположенные на этом этаже.

Он подвел Нину к небольшому полотну Ренуара и, пока Нина рассказывала о старой журнальной статье, Бен подумал, что в данной ситуации лучше всего действовать не спеша. Он хорошо понимал, что можно растеряться, впервые оказавшись в квартире Патриции.

— Когда я здесь появился впервые, раковины уже не было. Жаль. Это, наверное, действительно было достойное зрелище.