Голос тех, кого нет

На губах епископа Перегрино мелькнула хмурая улыбка — так дуэлянт салютует достойному противнику. «Ты ходишь по кривой дорожке, Голос, вертишься вокруг правды, финтишь. Да, а когда ты нанесешь удар, то, пожалуй, не промахнешься. Эти люди пришли сюда за развлечением и не знают, что они — твои мишени, что укол будет нанесен в сердце».

— Некоторые из вас должны помнить один случай, — продолжал Голос. — Маркосу уже исполнилось тринадцать, собственно, как и вам. Вы гоняли его по травянистому склону на заднем дворе школы и вели себя еще хуже, чем обычно. Вы кидали в него камни, хлестали саблями из капима. У него уже кровь текла, но он терпел. Пытался убежать от вас. Просил остановиться. Тогда один из вас ударил его в живот, ударил по-настоящему и сделал ему так больно, что вы не можете себе этого представить, ибо Маркано уже тогда страдал от болезни, которая и убила его. Он еще не привык к боли, к уязвимости. Ему казалось, он умирает. Вы загнали его в угол, вы убивали его. И он ударил в ответ.

«Откуда он узнал? — удивлялось полдюжины мужчин. — Это было так давно. Кто рассказал ему? Все произошло совершенно случайно. Случайно — и все. Мы не хотели ничего дурного, но, когда его рука вылетела вперед, его огромный кулак, будто кабра лягнула, — он хотел сделать мне больно…»

— Все равно, кто упал на землю, — это мог быть любой из вас. Вы поняли тогда, что он силен, сильнее даже, чем вы боялись. А больше всего вас пугало другое: вы знали, что он имеет право мстить вам, вы заслужили. А потому вы принялись звать на помощь. И когда на склон прибежали учителя, что они увидели? На земле лежит и стонет окровавленный маленький мальчик. А здоровенный парень, на котором всего пара царапин, повторяет, что он просит прощения, что он не нарочно. А еще полдюжины ребят рассказывает: «Он просто ударил его. Начал бить без всякой причины. Мы пытались остановить его, но Кано такой большой. Он всегда нападает на маленьких».

Малыш Грего наконец разобрался в происходящем.

— Ментирозос! — закричал он. — Они лгали!

Несколько человек в толпе рассмеялось. Квара заставила брата замолчать.

— Так много свидетелей, — сказал Голос. — Учителям оставалось только поверить. Но тут из группы ребят выступила девочка и спокойно сказала, что видела, как все было. Маркос пытался защитить себя от совершенно неспровоцированного, жестокого, издевательского нападения со стороны компании ребят. Эти мальчики больше были похожи на канес, на собак, чем Маркос Рибейра, даже Маркос Рибейра в ярости. Все сразу поверили ее рассказу. В конце концов, она была дочерью ос Венерадос.

Грего посмотрел на свою мать сияющими глазами, потом вскочил на ноги и объявил всем окружающим:

— А мамане о либерту! Мама спасла его!

Люди смеялись, поворачивались к Новинье. Но ее лицо оставалось непроницаемым, она отказывалась принять их минутную симпатию к своему ребенку. И оскорбленные люди отводили глаза.

— Новинья, — покачал головой Голос. — Ее холодное обращение и светлая голова превратили ее в такого же изгоя, как Маркано. Ни один из вас, полагаю, не может вспомнить, чтобы она хоть кому-то сказала доброе слово. И вдруг она спасает Маркано. Ну что ж, вы знали правду. Маркано был ей безразличен, но она не могла позволить, чтобы эта история сошла вам с рук.

Они кивали и улыбались понимающе — люди, чью симпатию она в который раз оттолкнула. Да, это она, Дона Новинья, биолоджиста, она слишком хороша для таких, как они.

— Но Маркос видел это совсем по-другому. Его называли животным так часто, что он и сам почти поверил в это. А Новинья посочувствовала ему, помогла как человеку. Самая красивая, самая умная девочка в городе, дочь святых Венерадос, всегда далекая, как богиня, — она спустилась с неба и благословила его, и исполнила его молитву. Он был готов целовать следы ее ног. Шесть лет спустя он женился на ней. Разве это не прекрасно?

Эла повернулась к Миро — тот поднял бровь.

— Право же, начинаешь сочувствовать старому ублюдку, — сухо сказал юноша.

Долгая пауза, а потом голос чужака зазвенел над площадью, неожиданно громкий и отчетливый, снова ошарашив людей, разбудив их.

— Почему же он начал ненавидеть, бить ее, отчего он презирал своих детей? И почему она терпела все это, холодная, своевольная женщина? Она в любую минуту могла расторгнуть этот брак. Конечно, Церковь запрещает разводы, но ведь можно просто разъехаться, не раз и не два в Милагре женщины уходили от плохих мужей. Она могла забрать своих несчастных детей и бросить его. Кто бы осудил ее? Она оставалась. Мэр и епископ предлагали ей разойтись с мужем, а она в ответ предложила им катиться со своими советами к чертовой матери.

Многие лузитанцы засмеялись. Они легко могли себе представить, как сеньора биолоджиста атакует самого епископа, отказывается слушать Босквинью. Конечно, никто из них не любит Новинью, но она единственный человек в Милагре, способный дать отпор городским властям.