Голос в радиоэфире

– Нельзя сказать, что Дженни превратилась в Джен непринужденно и легко. Она боролась, цепляясь за прошлую жизнь руками и ногами. Адвокаты обязали вернуть ее в биологическую семью. В Нью-Джерси. Девушку отвезли по той же дороге, по которой мы однажды проехали, когда прогуляли школу. Впрочем, тогда было сложно сказать, что мы ехали по дороге. То был тоннель ужаса. Дженни боялась будущего, в котором ее отнимали у любимых родителей. Она была в ярости на весь мир, злилась на Ханну и, конечно, на собственных биологических родителей. Как смеют они вырывать ее с корнями из жизни, которая ее полностью устраивала?

В Нью-Джерси Дженни поняла, что количество заложенной в ней любви является ограниченным. Ее не хватало на всех. Она не понимала, зачем ей эти люди. Жизнь без них была просто замечательной. Эти люди были просто лишним мусором.

Произнося эти слова, Риву казалось, что он сам избавляется от лишнего мусора. И неожиданно осознал, что программа является успешной, потому что ему самому надо было выговориться, избавиться от боли и непонимания, под знаком которых прошел прошлый год. Ему надо было выплеснуть это, чтобы раз и навсегда оставить прошлое.

Дженни казалось, что она превратилась в пластиковую куклу. В Барби.

Рив.

Она была не в состоянии выговорить его имя, как, впрочем, и проговорить любое другое слово.

Рив.

Джоди подумала, как ей повезло, что сейчас под рукой нет оружия. Если бы был пистолет или мачете, она бы поехала на радиостанцию и убила Рива.

«Он по радио говорит о том, что она не хотела быть членом нашей семьи, – думала Джоди. – Говорит о том, что она ушла из семьи, потому что любила Джонсонов больше. Если родители узнают, им конец».

Девушка чувствовала, что закипает от злости, что готова рвать и метать, взорваться, как динамит. Наверное, именно так чувствовал себя и Стивен в течение нескольких лет. Значит, он ощущал эту ярость и мог ее контролировать? Как вообще пережить это? Она чувствовала, что готова убивать.

«Ненавижу Рива».

Прежде чем заговорить, нужно хоть немного успокоиться. Иначе из ее уст послышатся только самые грязные ругательства и несвязные крики.

«Я – старшая, – думала она. – Я должна подавать пример».

И я его убью.

Дерек уже упомянул, что в этом эпизоде будет информация про Ханну.

Рив чувствовал своих слушателей, как они прильнули к радиоприемникам, как жадно ловят каждое слово. Он буквально ощущал присутствие большого количества людей, и это будоражило воображение.

Он был на взводе, ощущал необыкновенный прилив адреналина.

– Так кто же такая эта Ханна? Понятное дело, никто не хотел причинить боль ее родителям, поэтому все делали вид, что она – просто заблудшая душа… Но на самом деле это было не так. Ханна украла маленькую девочку, семья которой годами мучилась и страдала. Это – плохой поступок. И она была плохой, злодейкой. Семьи Джонсонов и Спрингов не считали ее злодейкой. Думали, что она была потерянной в этой жизни, оступилась, совершила неправильный поступок. Возможно, не понимая даже, что делает. Ее можно было пожалеть.

Как и все ведущие самых разных программ до него, Рив понял, что самая интересная тема – это тема зла. Если его нет, надо придумать. Приятно же приукрасить рассказ, сделать его более драматичным и насыщенным.

– Так где же эта Ханна сейчас? Непонятно. Но где-то она все-таки есть… потерянная, заблудшая дочь… похитительница ребенка, разрушительница семьи. Где-то прячется, она где-то есть. Ханна давно взрослая. И она злодейка.

Гласные слова «злодейка» приятно перекатывались во рту Рива. Он смаковал это слово, радовал им слушателей. А потом поднял ставки. И это значит, что, если до этого было захватывающе и интересно, сейчас станет еще интересней. Он заговорил тише, словно находился в личном пространстве, возникающем между людьми и Богом, когда человек молится о чем-то сокровенном.

– Дженни молилась. Но не Богу. Ханне: «Дорогая Ханна, не появляйся в наших жизнях. Мои родители этого не перенесут. Они не перенесут того, какой ты стала. И если появишься, будет суд и СМИ будут писать про тебя и твоих родителей. Ханна, есть только одна вещь, которую ты можешь сделать для своих матери и отца. Никогда больше не появляйся в их жизни».

Ужас холодной волной расползался по телу Дженни, как змеиный яд. И он был ледяным. В голове было пусто и холодно, словно оставили надолго включенным на максимальную мощность кондиционер. В то время когда она себя изводила по поводу странички в классном альбоме, Рив, ее Рив, использовал историю ее жизни для потехи публики в перерывах между песнями бесполезной группы Assassins.

В этом мире никому нельзя было доверять. Родители оказались совершенно не теми людьми, которыми ты привыкла их считать, а бойфренд, которого ты любила, – предателем и заклятым врагом.

Брайан почувствовал себя старше сестер. В сложившейся ситуации он представлял себя одним из родителей, взрослым, тренером или преподавателем.