Голос Вессема. Радиомолчание (СИ)

Стой, Петер. Мы остановимся вместе. Мы двигаемся медленнее. Мы двигаемся тише. Мы двигаемся темнее. Мы останавливаемся.

Я почувствовала, что у меня есть тело, есть легкие, и в них входит воздух, есть руки, которые что-то сжимают, и я могу разжать пальцы. Я могу слышать – голоса вокруг меня сливаются в белый шум. Я могу смотреть.

Я открыла глаза, но не поняла, что именно вижу. Какой-то человек лежал на земле передо мной, и он был неправильным. Я смотрела, и смотрела, и смотрела, пока не поняла, что именно не так.

И тогда я снова стала волной и рванулась обратно в свое тело, в свою голову, открыла собственные глаза, почувствовала собственную боль. Я лежала на земле, рядом стояли Хольт, Дале и вся наша группа.

– Корто, ты в порядке? – спросил Хольт.

– Ты его остановила, – сообщил Дале.

И это было последнее, что я слышала, прежде чем отключиться.

***

Чувства возвращались постепенно. Первыми вернулись ощущения тела. Меня кто-то обнимал, и я как-то сразу уверилась, что это Коди. Я полулежала на нем, чувствовала затихающую боль в голове, и мне было хорошо.

Потом вернулся слух, и я сразу пожалела, потому что где-то рядом была доктор Эйсуле, и она ругалась так, что хотелось заткнуть уши.

И наконец вернулось зрение. Я приподняла голову, убедилась, что меня обнимает Коди, увидела рядом Эрику и Детлефа, а еще рыжую Олли – она прижимала к моей руке инъектор. А потом нашла глазами доктора Эйсуле.

Она была в ярости. Я и не знала, что эта маленькая женщина может так орать. Перед ней стояли Хольт, Дале и еще какой-то лысый хмырь в форме.

– Это не просто ошибка! Это преступная халатность, преступная! Вы не оставили дежурного медиатора, мобильный медпункт был черт знает где, а потом, – она издала какой-то странный смешок, – вы решили выкрутиться и заставили Корто подключаться без стимулятора!

Женщина всплеснула руками, будто не могла поверить, что кто-то способен на такой поступок.

– Ваши действия поставили под угрозу эксперимент, а любое преступление против науки – это преступление против будущего человечества. Молитесь, – она ткнула пальцем в грудь Хольта, – чтобы Корто очнулась и с ней все было нормально! Иначе я вам гарантирую, что всю оставшуюся жизнь вы проведете в дисбате где-нибудь в горах!

– Доктор Эйсуле, – сказал Хольт спокойно, – мои действия были продиктованы необходимостью. И мне известно, что подключение без стимулятора возможно.

– Ах вам известно! Потрясающая осведомленность! А вам известно, что это делалось только в условиях лаборатории, под строгим контролем? А почему мы свернули эту часть эксперимента, вам известно?!

Все отделение М, все, кто еще оставались на полигоне, с живым интересом слушали. Даже Олли перестала обращать на меня внимание.

– О ваших действиях я доложу полковнику Валлерту, – закончили Сагитта и, чеканя шаг, подошла к нам.

Олли вскочила, я тоже попыталась встать. Доктор Эйсуле по очереди обвела нас гневным взглядом и в конце концов остановилась на мне.

– Рядовая Корто, – процедила она, – если еще раз ты хоть вот на столечко, – она показала пальцами что-то очень маленькое, – отойдешь от протокола эксперимента, если еще раз позволишь себе что-то подобное, клянусь, я вышвырну тебя обратно в Чарну.

Она круто развернулась и направилась к припаркованной недалеко от нас машине.

– Меня-то за что? – спросила я хрипло. – Сначала говорят – выполняй приказы, теперь говорят – не выполняй приказы…

Коди помог мне сесть прямо.

– Как ты? – спросил он обеспокоенно.

– Порядок.

Стены не было, и я принялась тереться щекой о его плечо.

– Что там произошло? Что сделал Петер?

– Понятия не имею, – с досадой сказал Детлеф. – Мы были далеко, узнали, только когда все уже случилось. Вроде он сцепился с кем-то из группы сержанта Дале, но вот из-за чего…

Олли принялась светить мне в глаза фонариком, оттягивать веки и водить пальцами перед лицом. Потом достала что-то из кармана и протянула мне.

– Съешь, – велела она.

Я сунула в рот конфету и тут же скривилась – она была кислой, как сто лимонов. Гадость страшная, но разом стало легче соображать.

– Спасибо, – сказала я, захлебываясь слюной.

– Вот, – она протянула мне сигарету. – Давай теперь это.

– Да ладно, – пробормотал Коди.

Детлеф смотрел на меня с неприкрытой завистью.

– Сейчас вернемся, и тебе надо будет пройти обследование, – сказала Олли. – Посмотрим, что еще можно сделать.

«Посмотрим, что осталось от твоих мозгов», – читалось в ее взгляде.

Она отошла, и я, затянувшись пару раз, передала сигарету Коди. Он сделал быструю затяжку и сунул сигарету Детлефу, а тот вернул мне. Эрика стояла в стороне и изображала, что ей это не интересно – она справедливо полагала, что с ней я все равно делиться не стану.

Я опустила веки, но в голове тут же закрутились остатки образов – хаос, темнота, жженый сахар, изломанный человек на земле… Я поскорее открыла глаза.

Передо мной стоял сержант Хольт.

– В машину, – велел он.

– Так точно, сержант, – ответил Детлеф.

Я поднялась. Хватит разлеживаться, боль прошла, в голове прояснилось, можно идти. Не так уж это все и страшно, как Сагитта расписывала.

Коди поддержал меня под руку.