Голос Вессема

Она выпила столько кофе, что руки тряслись, зато спать совсем не хотелось. Стоило бы дождаться утра и тогда проверить, но она знала, что не выдержит несколько часов неизвестности. Во всем комплексе осталась только она и несколько ночных дежурных и охранников. К ней никто не заходил — чувствовали, что гостям она сейчас не обрадуется. Сидели, смотрели в мониторы, пока она здесь умирала от ожидания.

Давай же, давай же, давай же, повторяла она мысленно.

Ну пожалуйста. Я же все сделала, я все для тебя сделала, и я все сделаю, ты будешь лучшим из всех, будешь таким, каким мечтал стать, таким, как мы мечтали. Я всегда буду рядом, только пожалуйста, пусть все получится.

…я вспомнил, что такое Карага.

…я дал команду огонь.

…они бежали, как черные насекомые.

…связи нет, один из моих солдат упал, второй упал, третий, все падали, один за другим.

…я стрелял, но один подобрался близко, и было больно.

…пули их не останавливали.

…мне больно.

…они бежали со всех сторон.

…черные насекомые с красными лапами.

…все красное.

…родится девочка, и мы назовем ее.

…я не помню, как.

Амелия увидела, как рот его приоткрылся, и наклонилась к его лицу, вся она была сейчас — ожидание и любовь.

Прислушавшись, на секунду она нахмурилась. Кого он зовет?

А потом воспоминание окатило ее теплой волной. Была весна, она так задумалась, что ничего не видела и налетела на него, а он улыбнулся и вытащил белый лепесток из ее волос, и тогда она увидела сразу все — золото заливало улицу, кошки грелись на солнечных крышах, пахло цветами, кофе и булочками с кардамоном, а перед ней стоял мужчина, в глазах которого было небо.

Он помнит, подумала она и засмеялась. Он помнит, он увидел ее и вспомнил, он помнит, он ее помнит, все получилось, он помнит, помнит, помнит!

…цветы были красные.

…комната была красная.

…черное насекомое с красными лапами.

…лапами — ррраз.

…вместо ее кожи было красное.

…вместо ее лица было красное.

…и я сорвал голос.

…все красное.

…девочка никогда не родится.

…жасмин.

— Да, жасмин, — прошептала Амелия, прижимаясь к нему. — Я тоже помню, милый, я помню. Он цвел по всей улице.

— Жасмин, — повторил он. — Жасмин. Жасмин.

— По всей улице, — кивнула она и погладила его лицо, — и мы гуляли, помнишь? Лепестки падали, как белый водопад, ты сказал, что столько лет искал меня, помнишь, как ты тогда сказал?

…ее любимые цветы, я специально посадил куст перед домом.

…белые, и запах был на всю улицу.

…она всегда улыбалась.

…огонь.

…цветы были красные.

…когда я вышел из дома.

…и она была у меня на руках.

…и я снова вышел из дома.

…и он был у меня на руках.

…я говорил им.

…все было красное.

…вместо ее лица было красное.

…но я говорил ей.

…я люблю тебя.

…девочка.

…не уходи.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала Амелия и рассмеялась. — Я никуда не уйду, никогда.

И в этот момент что-то грохнуло, на голову Амелии посыпались крошки и мусор. Уши заложило, и она обнаружила, что сидит на полу, вцепившись в руку Владимира. Грохнуло еще раз, потом еще.

Она закричала и не услышала свой крик.

Его вторая правая рука развернулась, он просунул ее под скобу и потянул.

Вцепившись в крепления, которыми его тело намертво фиксировалось в кресле, она попыталась разжать их и лишь через несколько секунд поняла, что это бесполезно, что надо бежать в лабораторию и открывать оттуда.

— Я сейчас, я сейчас, — прошептала она ему и вскочила, — пожалуйста, только не это, я успею, я успею.

Впервые она пожалела, что пренебрегала пробежками.

Раздались выстрелы, она обхватила голову руками и присела. Взорвалось еще раз, теперь не наверху, а совсем рядом, и Амелия задохнулась от ужаса. Склад. Они взорвали склад. Склад во внутренних пещерах, под городом.

Баллоны привезли вечером, а завтра — нет, уже сегодня — она ждала новую группу участников Программы. Большую группу, и все солдаты, все добровольцы.

А теперь все окажется в воздухе.

Она повернулась, сама не зная, куда бежать — в лабораторию или к складу, попытаться перекрыть вентиляцию, если еще не поздно, но за спиной уже был огонь, отрезавший ее от операционной и боксов Измененных.

Впереди была установка «Голос» и хранилище с чипами, слева — лестница наверх, там огня не было, и до выхода — рукой подать.

Она кинулась вперед, влетела в комнату и захлопнула дверь.

Он не умрет. Она не допустит, чтобы он умер. Кто угодно, пусть весь город сгорит, вся лаборатория, пусть все сгорит к черту, но не он.

…огонь.

…мне больно.

…Карага.

…все красное.

…я должен убить их.

…я должен убить их.

…я должен убить их.

…я должен.

Амелия схватила чип с его памятью, заметалась по комнате. От двери тянуло жаром, но дверь здесь такая, что огонь не пробьется. Огонь просто не может, не может, не может пробиться.

Она всхлипнула и закусила губу.

— Я смогу, — сказала она себе. — Это же я, Амелия Лукаш, я смогу.

Она рванула аварийный рычаг — теперь двери остальных боксов тоже открыты, может, кому-то удастся выбраться.

Наверху снова что-то взорвалось — от жара сдетонировали батареи экзоскелетов, поняла она. Если они рванут все разом, то никакие стены не спасут.

А ей очень, очень надо спасти его.