Голос Вессема

Я вздрогнула. Никто и никогда меня так не называл. Нашим шестнадцатилетним родителям казалось очень забавным назвать близнецов в честь своих любимых таблеток. Наверное, они и тогда были под кайфом — иначе я ничем не могу объяснить то, что они не смогли даже правильно списать название с упаковки. Но в младшей школе мы с братом сумели ясно донести до окружающих, что нас стоит называть Рета и Коди и никак иначе. А когда папаша слинял, мы с братом торжественно сменили фамилию в «таккере» с Корто на Немет, фамилию матери. Правда, дальше дело не пошло — во всех официальных документах у нас осталась фамилия отца. Но про это мало кто знал, и мы были довольны. С тех пор имя Реталин Корто я слышала только в полиции. Теперь, наверное, буду слышать часто.

Картинка на экране сменилась — там сажали деревья. Я присмотрелась — Государственному лесничеству требовались рабочие. Ну-ну. Двоюродный брат Эме как-то туда устраивался на сезон, говорит, один парень заблудился в болоте и с концами, жуткое место.

Не дождавшись ответа, женщина принялась вбивать какие-то данные, одновременно повторяя то, что я уже слышала от охранника:

— Ты должна приходить сюда отмечаться. Три недели ходишь каждый день, потом — раз в неделю.

Я кивнула. Почему бы не ходить.

— Ты имеешь право на социальное жилье, — она выложила на стол одноразовый магнитный ключ, на котором был написан адрес.

Знала я этот адрес — общежитие за авторазборкой, дыра дырой. Гетто внутри гетто.

— Придешь туда и зарегистрируешься по социальной карточке, бесплатно на три недели, потом надо платить, условия проживания тебе пришлют.

Я попыталась вставить слово, но безуспешно.

— Так, теперь социальное пособие. Его переведут на твой счет в течение четырех часов. Это прожиточный минимум на три недели, — она достала из ридера и швырнула мне через стол мою карту. — За это время найди работу.

— А если не найду?

Женщина подняла на меня взгляд. На экране за ее спиной шла реклама дыхательных фильтров. Мужчина белом халате заканчивал объяснять, как важно ходить в респираторе и отслеживать уровень соединений фтора в воздухе. Наконец его сменил информационный ролик клиники для наркозависимых.

— Очень советую найти. В противном случае — ты знаешь место, где тебя обеспечат жильем и работой.

— На три недели? — спросила я.

Женщина моей шутки не оценила и поджала губы:

— Это все.

Я вздохнула и повернулась к выходу. Перспективы открывались радужные.

Когда в тринадцать лет мы с Коди нашли работу в теплицах, то считали, что нам несказанно повезло. Во-первых, там стояли воздушные фильтры — то, что там росло, предназначалось для Сити. Во-вторых, если не наглеть, можно было съесть немного этих даров природы в слепой зоне камер. В-третьих, там регулярно платили, причем деньгами, а наш отец в очередной раз решил, что пора и честь знать, так что деньги были вовсе не лишними. Единственное, что нас расстраивало, — это то, что по закону мы имели право работать только шестнадцать часов в неделю, с понедельника по четверг после школы. Нико говорил, что законы устарели и что при таком уровне социальной защищенности нам давно пора ввести упрощенную процедуру получения юридического статуса взрослого. Я его не особенно понимала, но руководство Государственных теплиц, надо думать, это мнение не разделяло. Они охотно нанимали подростков — никого старше восемнадцати мы в теплицах не видели. Для школьников это считалось не работой, а подработкой, так что обязательные для взрослых надбавки можно было не платить.

Эме как раз выгнали с работы в «Норт-баре», где она мыла полы и вообще все, что могло быть вымыто. К тому моменту уже было очевидно, что расти она перестала окончательно, и характер у нее портился все сильнее. В конце концов она швырнула в кого-то из посетителей пивной кружкой за шутку про ее рост, и ее выгнали, даже не заплатив. Тогда Эме заявила, что в гробу она видала и школу, и работу, а лучше пойдет и сдохнет в пустошах.

Тенна, которую мы звали Тенью за сероватый цвет кожи, тоже не работала — как и ее легкие. Периодически у нее случались такие приступы кашля, что она начинала задыхаться, и в конце концов мы отдали ей все сэкономленные фильтры для респиратора, чтобы она могла хоть как-то дышать.

Так что, когда Нико сказал, что на выходных мы можем пойти в Вессем, оказалось, что причин не пойти как бы и нет. Он где-то нашел карту двухсотлетней давности, наложил на современные спутниковые снимки, где на месте Вессема был изображен непроходимый лес, проложил маршрут и деактивировал чипы в наших детских браслетах слежения, чтобы информация об экспедиции сразу не ушла в полицию.

Тень сказала, что проведет выходные у Эме, Эме — что поедет к нам, мы с Коди сказали, что пойдем к Нико, а Нико просто никто ни о чем не спросил. Как раз накануне его старший брат кого-то ограбил, и все внимание семьи было сосредоточено на нем. Наверное, не вернись он из этого похода, его бы не скоро хватились.