Голос внутри меня

Истон окликнул ее, и она остановилась возле красного «Сааба». С удивлением оглядевшись по сторонам, она заметила окликавшего и перешла улицу. Шак при виде нее запрыгнул на приборную панель и ткнулся розовым носом в стекло.

– Только посмотрите, кого заманил этот кот, – сказала она, снимая очки и позволяя ему утонуть в ее зеленых глазах. – В буквальном смысле.

– Ага, я знаю, кого из нас все рады видеть, – сказал Фрост, когда Табби погладила кота по голове.

Ему казалось, что горе не отражается у него на лице, но Табби хватило одного взгляда, чтобы узнать все, что было у него на душе.

– В чем дело, Фрост? – спросила она. – Что с тобой?

И он ей рассказал.

Улыбка Табби улетучилась. Лицо стало печальным. Она положила руку ему на затылок и, наклонившись, прижалась лбом к его лбу. От этого простого, полного сочувствия жеста у него участилось дыхание.

– Ох, Фрост, мне ужасно жаль.

– Спасибо. До сих пор все это кажется нереальным.

Табби открыла водительскую дверцу и взяла Истона за руку.

– Вылезай, давай прогуляемся.

– Нет, ты же куда-то спешила. Все в порядке.

– Мне нужно купить на пирсе свежей рыбы. Не переживай, они знают, что я приду. Даже если я на пару минут опоздаю, они все равно отложат мне лучшие тушки.

Фрост позволил ей вытащить себя из «Субурбана». Табби, несмотря на аллергию, вытащила из машины и Шака. Кот ласково ткнулся ей в шею и устроился на сгибе ее руки. Другую руку она положила на локоть Истона. Они неспешно прошли квартал, пересекли Марина-бульвар и оказались на просторной лужайке, где, найдя свободную скамейку, сели лицом к покачивающимся на волнах катерам и яхтам. Впереди, через залив, поднимались вверх холмы Энджел-Айленда и Тибурона. Табби выпустила кота на скамью, и тот, усевшись между ними, щурил глаза от теплого солнца и подставлял мордочку морскому бризу.

– Расскажи мне о Джесс, – попросила Табби. – Только не думай, что я спрашиваю из любопытства.

– Я и не думаю. – Фрост колебался, но не потому, что не хотел рассказывать, а потому, что не знал как. – Джесс была сложной мелодией.

– В каком смысле?

– Не из тех, что постоянно звучат по радио. Не из тех, что въедаются так, что потом от нее не отвяжешься. Нужно было прослушать ее несколько раз, чтобы оценить по достоинству, а потом наслаждаться ею.

– Какой благородный способ описать человека, – сказала Табби. – Очень мне нравится. Мне бы тоже хотелось стать для кого-то серьезной мелодией, но, боюсь, я всегда буду «Заткнись и танцуй»[48]. Ну ты понимаешь, о чем я.

Фрост подумал, что она на удивление несправедлива по отношению к себе.

– Я знаю, что Джесс была твоим начальником, – продолжала Табби, – но у меня такое ощущение, что между вами было нечто личное. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься. Между нами с Джесс никогда не было великой любви, но все равно нас связывали близкие отношения. Сомневаюсь, что кто-то из нас смог бы дать им четкое определение.

– Иногда так бывает, если люди очень важны друг для друга. Если, конечно, эти двое не доводят друг друга до бешенства.

Фрост рассмеялся.

– Да, это как раз про нас с Джесс.

Табби погладила Шака по спине. Ее глаза покраснели, в них стояли слезы, однако разговор она продолжила:

– Тебе что-то понадобилось в квартире Дуэйна? У него в холодильнике много всяких вкусностей, так что угощайся.

– Нет, я просто хотел поговорить.

– С Дуэйном? Тебе не повезло. Он обычно встает и уходит около четырех. Я кажусь себе лодырем, потому что сплю до шести.

– Да, в этом весь Дуэйн. Ранняя пташка.

Табби устремила на Фроста странный взгляд.

– Ты хотел поговорить со мной?

– Вообще-то да, – признался Фрост и быстро продолжил, так как почувствовал, что нужно объясниться: – Ведь ты прошла через это. Ты знаешь, каково это – терять близкого друга. Особенно так.

Еще не договорив, Фрост понял, что лжет. Все было гораздо глубже. Он смог открыть Табби душу в связи с гибелью Джесс, и этот факт говорит о том, что между ними существует определенная связь. Его тянет к ней, и это должно послужить для него красным предупредительным сигналом. Потому что он не имеет права на такие чувства. Табби отгорожена от него забором из колючей проволоки. Она с Дуэйном.

– Ого, а я… я рада, что ты подумал обо мне. – После паузы она добавила: – Послушай, мы с Дуэйном сегодня ужинаем с твоими родителями в «Бульваре». Ты должен пойти с нами.

– Не хочу мешать. Это твой шанс получше узнать Неда и Дженис. Ну вне встреч группы.

Табби взяла его за руку. Это жест показался Фросту абсолютно естественным.

– Честное слово, Фрост, я бы очень хотела, чтобы ты пошел.

Самым безопасным было бы ответить «нет», но Фрост услышал собственные слова:

– Конечно, договорились.

– Вот здорово. В семь. – Потом она добавила: – Что до группы поддержки, семьи жертв встречаются в субботу днем. Я буду на работе, но надеюсь, что смогу вырваться.

– Да мне по долгу службы надо быть там, – сказал Фрост. – Уверен, все они будут рады видеть меня.

– Поверь мне, получится не так уж плохо. Обещаю.