Голос во тьме

«Очень давно». Комиссар сжал руками голову. «Очень долгая жизнь», – сказал пироман; и насколько долгая, черт подери?! Сколько ему лет? Сколько нужно, чтобы создать все то, о чем говорил Редферн, – ведь прежде, чем делать, нужно сперва узнать, что и как использовать и против кого, сначала изготовить образцы, потом производство…

«Фабричное производство амулетов против нежити, – с тоской подумал Натан. – Матерь Божья!..» – и полез за виски.

Легче не стало. Как с этим связан Лонгсдейл? Родственник Редферна, гм… может, консультант, узнав, что приключилось с родичем, познакомил его с остальными охотниками? А Редферн (отнюдь не дурак) освоился и давай совершенствовать систему? Единственное, что царапало Натана в этой складной версии, – это слова пиромана «Вы соберете мне армию». Мне! Ему лично, что ли? Не похоже. Таких фанатично верующих борцов за идею Натан повидал еще в молодости, даже до службы – один продолжал проповедовать про свободу Риады (тогда еще Кантамора, провинции Дейрской империи), уже стоя под виселицей. Тогда почему «мне»?

«И почему я?» – тяжело вздохнул Бреннон и потер запястье. Ишь, вцепился! Аж синяки проступили. Но, черт возьми, Лонгсдейл ведь не помнит о себе ничего! Может, это Редферн его узнал и нашел? Тогда чего шарахается? Может, они поругались и пироман в пылу дискуссии что-то сотворил, отчего теперь Лонгсдейл такой отшибленный?

«А может быть», – решил Бреннон. Ведь других консультантов он не видел и не знал, какие они. Может, его идея насчет того, что кто-то делает их из обычных людей, неверна? Вон и ведьма сразу в ней усомнилась. В конце концов, это ж кем надо быть, чтобы до такого додуматься!

Бреннон наконец ощутил покой в смятенной душе, завинтил фляжку и сунул под бумаги в ящик стола. С какого хрена пироман решил, что именно комиссар станет идеальным вербовщиком, для Натана так и осталось загадкой, и сейчас он не хотел над нею думать. Он наконец взял отчеты практикантов, которых Кеннеди послал рыться в архиве. К чести молокососов, потрудились они на совесть. Бреннон уже сосредоточился на чтении, когда в дверь к нему робко поскреблись, и дежурный доложил:

– К вам мистер и миссис Шеридан.

* * *

Маргарет опустила книгу и задумалась. Энджел оставил ей целую стопку, пометив закладками, сколько она должна прочесть к его возвращению, но мысли девушки блуждали далеко от азов алхимических формул. Она думала о мистере Лонгсдейле.

То, что рассказал ей Энджел, многое объясняло. Если в результате процесса превращения в охотника человек теряет память, то… то… то зачем вообще проходить эту процедуру?! Маргарет поежилась. Она бы ни за что не согласилась! Ни за какие плюшки! Но раз мистер Лонгсдейл согласился, то, значит, тот, другой, – и есть человек, которым он раньше был. И этот человек… и то, чем он согласился пожертвовать… Ох, если бы она только знала раньше! Сама мысль о том, какую жертву этот человек принес, вызывала у Маргарет бесконечную нежность к нему.

«Но он не исчез, – нахмурилась мисс Шеридан. – Он все еще здесь. Почему? Что-то пошло не так? Или Энджел в чем-то ошибается?»

Он так отчаянно хотел дозваться! Этот человек хотел вернуться, Маргарет чувствовала, знала – он с такой тоской смотрел на нее в те доли секунды, что у него оставались!

«А вдруг Энджел сумеет ему помочь? Если он знает о процессе, то наверняка сможет понять, как его обратить – ну или хотя бы вернуть воспоминания».

Ей стало неуютно. Маргарет не могла вспоминать одновременно и мистера Лонгсдейла, и Энджела – чувства, которые она испытывала к ним двоим (одновременно!), ее смущали. Хотя раньше ее ничуть не трогало, сколько молодых людей теряли голову в ее присутствии. Возможно, потому, что они не вызывали в ней ничего похожего на то, что она испытывала к Энджелу или тому, другому.

– Маргарет? – раздалось за дверью. – Я могу войти?

– Да, да, конечно! – нервно откликнулась девушка, схватив книгу.

Но когда Энджел шагнул внутрь, Маргарет мигом забыла об алхимии и встревоженно вскричала:

– Боже мой, что с вами?! Вам нездоровится?

Наставник сел на край кровати и сгорбился. Он был усталым и бледным, без сюртука, жилета и даже без галстука, и в голове девушки мелькнуло на миг, что это неприлично, – но тревога мигом вытеснила всю эту чушь.

– Что случилось? – спросила мисс Шеридан, касаясь его руки.

– Я сказал вашему дяде, – невнятно пробормотал Редферн.

– О чем?

– О нежити, о том, что консультантов не хватает, что… – Энджел прерывисто вздохнул и рассказал ей все. – Это тяжело, – глухо закончил он. – Тяжело говорить об этом.

– Почему? – ласково спросила девушка.

– Не знаю, просто тяжело. Трудно говорить о вещах, о которых я столько лет всегда думал в одиночку. – Энджел взял ее руку и прижал к груди; в ладони Маргарет отдавался частый стук его сердца. – Они всегда со мной, эти мысли, но я не привык делиться ими, потому что… потому… да кто бы стал слушать? – Он вздохнул. – Я даже не уверен, что ваш дядя понял, отчего я вдруг доверил ему… – Энджел потер лоб. – Да я сам не до конца понимаю, почему именно он.