Голос вождя

Фельдфебель дернулся, вскидывая руки и крутнувшись в неуклюжем фуэте. Солдатики же, похоже, были из недавнего пополнения, потому что промешкали, и я успел уложить еще двоих. Зато оставшаяся парочка открыла бешеный огонь, шпигуя пень винтовочными пулями, а после самый умный из этих двоих откатился, подбирая «МП-40», и выпустил в мою сторону длинную очередь.

Лишь только фриц сделал паузу в стрельбе, видимо, патроны закончились, я высунулся и послал в него несколько пуль веером — этот придурок не залег, а картинно стоял, опустившись на колено, со «Шмайссером» в руках и менял опустошенный магазин. Зигфрид задрипанный…

Три пули вошли ему в грудь, опрокидывая навзничь, но и меня не минула чаша сия — оставшийся в живых выстрелил и попал мне в левую руку. И кажется, сука, задел кость — было очень больно, я шипел и матерился, но тут этот истинный ариец, оставшийся в печальном одиночестве, привстал, задирая руки вверх, и прокричал:

— Шиссен зи нихт, их гебе ауф![13]

— Нихт шайссен![14] — ответил я ему.

Вот только брать пленных не входило в мои планы. Пуля разорвала немцу горло, хотя целился я в голову, — немудрено промахнуться, когда рука «гуляет» от боли в ране.

Поначалу мне показалось, что наступила полная тишина, но через пару секунд звук «включился» — с поля боя накатывались рев моторов, лязг гусениц и грохот взрывов. Я машинально сменил магазин и только после этого убрал в кобуру пистолет. Упираясь в землю здоровой рукой, приподнялся и огляделся — в зоне прямой видимости, ограниченной кустами и деревьями, живых врагов не наблюдалось. Кажется, первую атаку отбили…

Светлана, по-прежнему стоя на коленях, подняла бледное лицо.

— Прости! — сказал я, подходя к ней, чтобы помочь встать. — Я-то уже привык, а вот для тебя это большой сюрприз.

— Кто это был? — Губы женщины дрожали, но вопрос она задала вполне твердым голосом.

— Немцы. Фашисты… — Я машинально пожал плечами и скривился от боли.

— Ты ранен! — воскликнула Света, цепко хватая меня за окровавленный рукав и поворачивая его, чтобы лучше видеть дырку от пули.

Я успел удивиться этому странному любопытству, но тут женщина огорошила меня еще больше.

— Огнестрел, сквозной, в плечо, — спокойно констатировала Света. — Аптечка в машине есть?

— В багажнике была.

Быстрым шагом, ковыляя по хвойному «ковру» в туфлях на высоком каблуке, она подошла к автомобилю. «Волга» уже хорошо разгорелась, и соваться внутрь было бы самоубийством. Но тут Светлана удивила меня в третий раз: подобрав свою сумочку, она достала из нее что-то очень похожее на небольшую косметичку, оказавшееся индпакетом, — по крайней мере там было два бинта, резиновый жгут, маленькие одноразовые шприцы и какие-то крохотные, миллилитров на десять, пузырьки.

— Удивлен? — заметила мою отвисшую челюсть эта таинственная женщина. — Не пугайся, я врач! И даже доктор медицинских наук. Так что первую помощь окажу вполне профессионально…

— Потом, Свет, — поморщился я, глянув на часы, — уходить надо. Одиннадцать уже!

— Никаких «потом»! — решительно отрезала женщина. — Ты про «правило золотого часа» слышал? Так вот, могу тебе сказать, что есть еще и «бриллиантовые минуты». Не дай бог заражение начнется, что, учитывая попавшие в рану клочья одежды, вполне реально, возись потом с тобой!

Чуть не силой посадив меня на истыканный пулями пенек, Света помогла снять изгвазданный пиджак, разрезала окровавленный рукав рубашки и оголила рану.

— Ну что, доктор, жить буду? — пошутил я, пытаясь улыбнуться — от боли сводило все тело.

— Жить будешь, — без улыбки ответила Света. — Пуля задела кость — это болезненно, но не смертельно. А сейчас потерпи, надо рану очистить…

Тут мне показалось, что стало вроде как полегче — когда она выковыривала что-то из раны небольшим пинцетом, «новая» боль перекрыла «старую». Но эта иллюзия довольно быстро развеялась.

— А как твоя фамилия? — спросил я, лишь бы немного отвлечься от «экзекуции».

— У меня некрасивая фамилия, — со вздохом ответила Светлана, капая на рану из маленького пузырька, — Сморкалова. А когда вышла замуж, стала Козулиной. Смешно?

— Да нет, не очень… — промямлил я. — Руки у тебя легкие! Долго еще?

— Почти все, сейчас забинтую, и готово.

Действительно, Света справилась очень быстро — минуты за три. В финале «добрый доктор» сделала мне два укола, после которых по телу разлилось тепло и в «дырке» перестало жечь.

— Хорошие у тебя колеса, товарищ доктор, сразу отпустило! — похвалил я.

— Это ты об уколах? — не сразу сообразила Света. — Там от столбняка и легкое обезболивающее, его даже грудным младенцам дают. Ну все, можешь вставать! А я пойду гляну, что там с этими… немцами.

— Зачем?! — снова поразился я.

— Вдруг там раненые…

— Это же… враги! — попытался я урезонить док-торицу.

— Не важно! — отмахнулась Света. — Я клятву Гиппократа давала.

— Погоди, вместе пойдем! — остановил я ее порыв. — А то вдруг там эти… раненые не так поймут и встретят медицинского работника выстрелом.