Голос вождя

Изменит ли наше появление баланс сил? Да кто ж его знает…

Глава 16

17 сентября 1941 года, Белорусская ССР, окрестности Минска

Сергей Наметов чувствовал себя странно — такое впечатление, что по жилам у него не кровь бежала, а боржоми — так все пузырилось внутри от пригасшего восторга и какой-то неясной радости.

Одно было понятно — он с ребятами совершенно случайно угодил в некое хитросплетение событий, прикоснулся к множеству тайн, ощутил на себе, как простое исполнение долга влияет на судьбы. Заметьте: не на его личный удел и даже не на ребят из его отряда, а чуть ли не на весь советский народ!

Громко сказано? Да как бы не наоборот… Побывайте сами в Кремле, в кабинете товарища Сталина, и вы сами ощутите, как тикают часы истории!

И возвращение на фронт тоже не разочаровывало, поскольку боевые задачи перед его ребятишками ставились с интересным условием — «группа осназа лейтенанта Наметова не должна удаляться из района предполагаемого появления объекта Брест-41». Вот так-то.

— Лягин! — позвал лейтенант. — Куликов! Ко мне.

Осназовцы подошли так, будто бестелесными были — проплыли, как призраки.

— Готовимся, пацаны. Выдвигаемся к Марьиной Горке. До станции Пуховичи на машине, а потом крюка дадим, от Свислочи зайдем. Немца в Марьиной Горке нет пока, но завтра-послезавтра он там объявится. Я и подумал: а зачем нам пробираться к немцам в гости тайком, если можно дождаться их на месте?

— Организуем теплую встречу? — ухмыльнулся младлей Куликов.

— Именно! Готовьтесь, ночью двинем.

— Есть готовиться!

Наметов посидел, собирая вещи в дорогу — рюкзак у осназовца тяжел! — а после прогулялся до хозяев — артиллеристов.

В лесочке, что приютил отряд осназа, разместился целый артдивизион — 122-мм гаубицы держали под обстрелом участок шоссе между Минском и Бобруйском, где засели корректировщики с рацией. Появятся немцы — схлопочут. И авиация не поможет — артдивизион с воздуха не выследить, лес и лес кругом. Закрытая огневая позиция.

— Комбатр, здорово! — поприветствовал Наметов командира батареи, молоденького младшего лейтенанта, вчерашнего курсанта.

Мамлей сильно нервничал, ему не сиделось — все ходил, как тот кот по цепи кругом.

— Привет! — махнул рукой комбатр и продолжил свои блуждания вокруг да около. Неожиданно что-то изменилось. Подбежал старшина, командир какого-то там по счету орудия, и доложил, что корректировщики вышли на связь — приближается немецкая автоколонна.

«Ну, начинается концерт по заявкам», — подумал Сергей.

— По местам! — заорал мамлей.

Расчеты орудий начали быстрое, но организованное движение. Наводчики поворачивали стволы орудий, замковые открывали затворы, ящичные выхватывали нужные снаряды, тряпками обмахивали их и передавали подносчикам, те волокли свой груз установщикам…

— По пехоте! Гранатой! Взрыватель осколочный! Буссоль сорок пять, уровень тридцать, прицел шесть-четыре! Первому один снаряд, огонь!

— Выстрел!

Грохнула гаубица, усылая 122-мм подарочек — фугасная граната зашуршала, уносясь вдаль по баллистической траектории.

Секунд через восемь радист прокричал:

— Товарищ командир! Влево один-сорок!

— Правее один-ноль ноль! — сориентировался мамлей. — Первому, один снаряд… Огонь!

— Выстрел!

Грохнуло. Зашуршало. Улетело.

— Прицел шесть-восемь! Батарее — беглый огонь!

Гаубицы начали бухать в максимально быстром темпе — делая по шесть выстрелов в минуту. Грохот четырех крупнокалиберных стволов проникал внутрь головы и, казалось, резонировал с костями черепа.

— Накрыли, значит, — одними губами сказал Наметов и усмехнулся: — Скоро наша очередь…

Выезжали ночью на трофейном грузовике. Фар не включали — ночь была лунная. Шоссе поражало пустынностью, да и вся округа казалась вымершей. А ведь всего два дня назад тут шли и ехали сотни людей, убегая от войны. Видать, терпели до последнего, а когда наши оставили Минск, то снялись с места и двинули на восток.

А вот окруженцев, как в июне, не было. Просто потому, что не было окружений-«котлов». Дезертиры, конечно, попадались, но эти на шоссе не совались, предпочитали лесом идти.

Многие селяне, впрочем, оставались дома. На-деялись, наверное, что немцы — народ культур-ный и их не обидит. А то куда же от хозяйства? И корова у них, и куры…

Наметов усмехнулся. Кур гитлеровцы сожрут первыми, а потом и коровенку забьют на мясо. А вас, хозяйчики, из дому попросят — в сарае жить будете, обстирывать станете «постояльцев»… Какой же еще удел для «унтерменшей»?

— Командир! — Сержант Кастырин, сидевший за рулем, блеснул «фиксой». — Вот в Москве — москвичи. А в Марьиной Горке как? Маруськины горцы?

Сергей фыркнул только и пригляделся.

— Сворачивай лучше, юморист… — проворчал он.

— А я тут подумал… Стоит ли нам до Пуховичей переть? Тут одна дороженька была… Выедем как раз к этой самой Горке!

— Нет, машину оставим, пешком дотопаем. Если уверен, сворачивай на свою дороженьку. Чем быстрее, тем лучше.