Голос земли. Легендарный бестселлер десятилетия о сокровенных знаниях индейских племен, научных исследованиях и мистической связи человека с природой

Я была посрамлена. В их песне было все, что я не смогла выразить в своих тщательно подготовленных лекциях. Они шли и пели, и это было удивительно гармонично. Они понимали гармонию по-своему, не так, как я. В их высоких голосах я слышала ту же энергию любви и благодарности Творцу, что и в песне Небесной женщины на Черепашьем острове. Слушая этот благодарственный гимн, я поняла, что важно не то, как назвать чудо, а то, что ты его почувствовал. Несмотря на то что я с маниакальным упорством заваливала их огромным объемом научной информации, теперь я была уверена, что они все же поняли главное. «Был слеп, но теперь я прозрел». Это о них. Я могу забыть все виды и роды растений, но этот момент я буду помнить всегда. Не важно, плохой ты учитель или хороший, голоса ландышевых деревьев и дроздов-отшельников заглушат остальные звуки. Последнее слово остается за шумом водопадов и молчанием мха.

Как молодой, полный энтузиазма биолог, вооруженный научными достижениями, я высокомерно полагала, что только я могу передать настоящее знание. А в действительности наш истинный учитель – Матушка-Природа. Все, что от нас требуется, – осознать это и быть внимательным. А это значит – научиться взаимодействию со всем живым на земле и принимать дары природы с открытыми глазами и распахнутым сердцем. Моя задача заключалась лишь в том, чтобы познакомить детей с миром и подготовить их к тому, чтобы они услышали голоса природы. В этот туманный полдень горы преподали урок студентам, а студенты – своему учителю.

Когда вечером мы возвращались домой в своих автофургонах, некоторые студенты уже спали, а некоторые читали при свете фонарика. Этот уик-энд навсегда изменил мой подход к преподаванию. Говорят, что учитель приходит тогда, когда ты к этому готов. И если ты его не замечаешь, он даст о себе знать. Но ты должен молчать, чтобы расслышать его.

В круге вигвама

Брэд прибыл в нашу глухомань, на полевую станцию, для занятий этноботаникой, в мокасинах и тенниске. Я наблюдаю, как он ходит по берегу, тщетно пытаясь поймать сигнал мобильного телефона, будто ему срочно надо с кем-то созвониться. «Прекрасная природа и все такое, – говорит он, пока я показываю ему окрестности, хотя отдаленность этих мест от города явно его тревожит. – Здесь ничего нет, кроме деревьев».

Большинство наших студентов прибывают на биологическую станцию на озере Кранберри, полные кипучего энтузиазма, но всегда есть несколько человек, которые едут сюда с настроем как-нибудь перетерпеть пять недель изоляции от мира коммуникаций, ведь это – часть обязательной программы для выпускников. Из года в год поведение студентов на станции, словно зеркало, отражает их отношение к миру природы. Раньше они приезжали сюда, мотивированные своими детскими впечатлениями от вылазок в лес и на рыбалку. А теперь, хотя интерес к дикой природе не утрачен, по их словам, их вдохновляют сюжеты каналов Animal Planet или National Geographic. Все чаще реальный мир природы, обнаруженный за пределами гостиной, оказывается сюрпризом для молодых людей.

Я пытаюсь убедить Брэда, что лес – самое безопасное место в мире, признаюсь, что испытываю подобное беспокойство, когда приезжаю в город. У меня начинается легкая паника оттого, что я не знаю, как позаботиться о себе там, где нет ничего, кроме толп людей. Однако я понимаю, что для него это слишком резкая перемена: мы отрезаны от ближайшей дороги озером шириной семь миль, здесь нет ни единого клочка тротуара, и со всех остальных сторон мы окружены полосой леса шириной в дневной переход. До ближайшего медпункта нужно добираться час и три часа – до ближайшего супермаркета. «Я просто думаю: а что, если мне что-то потребуется?» – говорит он. И мне кажется, что он собирается это выяснить.

После нескольких дней пребывания здесь студенты начинают превращаться в полевых биологов. Овладевая навыками работы с оборудованием и освоив профессиональный жаргон, они даже становятся немного чванливыми. Они постоянно практикуются в запоминании латинских названий и при каждом удобном случае стараются их использовать. Даже во время вечернего волейбола принимающему игроку прощается пропущенный мяч, если кто-то в это время выкрикивает: «Megaceryle alcyon», увидев шагающего на берегу зимородка. Это полезные знания, они помогут научиться распознавать отдельных индивидов в огромном многообразии живого мира, замечать все связующие нити в сложном узоре леса, настроиться на одну волну с природой.

Однако я также замечаю, что, когда мы вооружаем их научным инструментарием, они начинают меньше доверять собственным ощущениям. И чем с большим упорством они учат латинские названия, тем меньше времени посвящают непосредственному изучению самого объекта. Студенты прибывают сюда с приличным багажом знаний об экосистемах, они способны идентифицировать большое количество растений. Но когда я спрашиваю их, каким образом эти растения заботятся о них, они не могут ответить.