Голоса

Мне хотелось и есть, и пить — путешествие через весь город и заградительные цепи альдов и горожан отняло у меня все силы. И Тирио тут же принесла мне поесть: стакан воды, маленький кусочек превратившегося в сухарь черного хлеба и пару потемневших сушеных фиг — больше она ничего не могла мне предложить. «Ага, — с улыбкой сказала Иалба, — осадный паек», но я съела все это с огромной благодарностью, стараясь не уронить ни крошки, как того и заслуживает дар, преподнесенный одним бедняком другому.

Вскоре во дворе послышался топот — это посланник верховного ганда вышел из казармы, — и Иораттх крикнул:

— Эй, вы, ко мне!

«Мы что, собаки?» — с возмущением подумала я, но все же пошла к нему вместе с Тирио и Иалбой.

Иораттх сидел теперь почти прямо, и его суровое лицо, изрезанное глубокими морщинами, пылало, как в лихорадке.

— Клянусь Аттхом, Тирио, нас, по-моему, в последний момент сняли с крючка! — воскликнул он. — Слава великому Аттху! А теперь послушайте меня. Я хочу, чтобы вы обе отправились в Логово Дьявола, в этот ваш дворец, где проживает тот, кто, по вашим словам, способен отвечать за эту толпу, и передали ему следующее: никакой армии из Асудара сюда не посылали. И не пошлют до тех пор, пока в городе будут сохраняться мир и спокойствие. Скажите также, что ганд всех гандов предлагает своим подданным в Ансуле полную свободу от уплаты контрибуции и заменяет ее обычным налогом, который им следует платить в сокровищницу Медрона, поскольку их государство становится протекторатом Асудара. Меня же Сын Солнца удостоил звания генерал-губернатора данного протектората. В свое время я приглашу правительство Ансула к себе на совет и сообщу ему наши указания относительно управления столицей и условия торгового обмена с Асударом. Определенное количество воинов здесь, разумеется, будет оставлено качестве моей личной охраны и для защиты города от его же собственных бунтарей, а также на случай вторжения на территорию Ансула армии Сундрамана или какого-то иного государства. Большая же часть расположенных в Ансуле войск вернется в Медрон — когда станет ясно, что вы согласились со всеми нашими требованиями. А теперь скажите, есть в этом проклятом городе хоть кто-то, способный должным образом ответить на все мои вопросы и действовать в соответствии с новым положением дел?

— Я могу передать твои слова Лорду-Хранителю, — предложила я.

— Хорошо, передай. Это все же лучше, чем тащить меня по улицам города на носилках или везти в тележке. Расскажи ему обо всем и возвращайся с положительным ответом. Да приведи с собой кого-нибудь из мужчин, с которыми хоть поговорить как следует можно. Клянусь Аттхом, с какой стати ко мне каких-то детей посылают, да еще и девчонок!

— А с такой, что женщины и девушки у нас в Ансуле считаются такими же гражданами, как и мужчины, а не собаками и не рабами! — опять не выдержала я. — Кстати, если бы ты умел писать, господин мой, то сам мог бы послать ваши так называемые указы нашему Лорду-Хранителю и сам бы прочел его ответ! — Меня просто трясло от гнева.

Ганд быстро и остро глянул на меня и только рукой махнул — чтоб я поскорее убиралась с глаз долой. А потом вдруг спросил:

— А ты, Тирио, не могла бы пойти вместе с нею?

— Хорошо, я пойду с Мемер, — кивнула она. — Так действительно будет лучше.

И действительно, так было гораздо лучше, потому что единственное, что я расслышала и оказалась способной понять из слов ганда, это то, что нам приказано платить Асудару какие-то налоги, согласиться с ролью его протектората и перестать быть свободным государством, а значит, делать то, что нам прикажут альды.

Так что, когда мы добрались до Галваманда, мне понадобилось сперва услышать то, что Тирио рассказала Лорду-Хранителю о полученных гандом известиях, затем то, что сам он сказал собравшимся людям, а затем еще в течение целого дня прислушиваться к тому, что говорят на сей счет в народе, прежде чем я более или менее поняла: на самом деле Асудар предлагает нам обрести свободу — хотя и не бесплатно, — и, похоже, жители Ансула воспринимают это предложение как значительную победу.

Возможно, горожане сумели так быстро во всем этом разобраться именно потому, что полученная нами свобода имела вполне конкретную цену — в виде определенной суммы налога и различных торговых соглашений, — а в таких вопросах мои соотечественники чувствуют себя как рыба в воде.

Возможно, у меня с пониманием одержанной нами победы возникли такие трудности потому, что во имя этой победы никто не погиб. И на горе Сул не сражались за нее отважные герои. И люди перестали яростно спорить друг с другом на площади Совета. Все свелось к тому, что двое немолодых искалеченных людей, находясь в разных концах города, то и дело посылали друг другу гонцов с посланиями, дабы выработать некое соглашение, и вели себя при этом крайне осторожно и предусмотрительно. Впрочем, в Доме Совета продолжались яростные дискуссии. А на рыночных площадях только и говорили, что о новом положении Ансула, и люди, как всегда, спорили и жаловались на жизнь.