Голоса чертовски тонки. Новые истории из фантастического мира Шекспира

Идя вперед, ты слышишь шорох в кустах – несомненно, это какой-то мелкий зверек, потревоженный твоим появлением. Естественно, ты не обращаешь на него внимания и продолжаешь свой путь, все дальше углубляясь в чащу. Однако невидимый в зарослях зверек, похоже, следует за тобой.

Ты слышишь, как он спешит следом, шурша листвой, потрескивая ветками. Он держится рядом, и от этого становится жутковато. «Лиса? – думаешь ты. – Барсук, или, может, пугливая лань?»

Но, кем бы ни был этот зверек, он, конечно же, не настолько велик, так как изо всех сил старается не показываться на глаза – возможно, терпит боль, лишь бы только не оказаться на виду.

Ты останавливаешься, и он останавливается вместе с тобой. Ты вновь идешь вперед, и зверек, очевидно, продолжает держаться поблизости. Все это ты понимаешь не только по шороху в кустах, но и по внутренним ощущениям. Ты чувствуешь его присутствие, странную целеустремленность и неожиданную хитрость.

И вдруг ты понимаешь – сама не зная, отчего, – что за тобой следит не зверь и не человек, но, скорее, одно из тех существ, что, по словам ведуний и опытных охотников, обитают в здешних лесах, из тех, кто одновременно и более, и менее, чем человек, из тех, кто снился бедняжке Хемнету в его последнем сне.

– Кто здесь? – выкрикиваешь ты, чувствуя себя глупой, наивной и беззащитной. – Кто следит за мной?

Нет, ты не видишь его (и век бы не видать), но слышишь его голос – высокий, озорной, переливчатый, исполненный коварства и ума.

– О, сударыня моя, – отвечает голос, и ты осознаешь, что совсем не в состоянии определить пол говорящего, понять, кто он – мужчина, женщина или, чего доброго, нечто среднее, гермафродит, живущий на свете вопреки всем известным жизненным законам. – Ваш муж уже потерян для вас.

– Что?.. – ты запинаешься от удивления. – Что знаешь ты о моем муже?

– Ваш Уильям сейчас на войне. Его противники втайне трудились здесь не один месяц. Присылали послов, лазутчиков, соглядатаев. Однако вся их закулисная дипломатия и все их убийственное коварство не принесло им ни грана пользы. Кинжал все еще на воле и рассекает наш мир. Вот почему теперь идет бой за будущее всех существующих миров.

– Кто ты? Что тебе нужно? – этим ты хотела бы показать свое бесстрашие и готовность к драке. На деле же эти слова, скорее всего, лишь выдали твою слабость, нерешительность, отчаянную недостаточность опыта и сноровки. – О чем ты говоришь?

Смех. Глиссандо беззаботного злорадства.

– Вы сами увидите это вскоре, миссис Шекспир, бывшая маленькая мисс Хатауэй – ведь так вас некогда звали, если я не ошибаюсь? Еще до того, как вы созрели и были с корнем вырваны из здешней почвы – да еще с таким неуклюжим энтузиазмом?

– Ответь мне, – упрямо говоришь ты, – увижу ли я своего мужа вновь?

– Да, и в самом скором времени. Но прежде…

– Что? Что ты хочешь сказать?

Конечно, тебе известно, что эти создания лгут так же легко, как дышат, но отчаянное желание знать, что ждет впереди, заставляет тебя требовать ответа от невидимого существа.

– Да, прежде… Влюбленный уже в пути. Да, сей кавалер идет на зов, а глаза – о, как пылает его взор! А о бок с ним шагает… разрушение.

– По-моему, ты говоришь загадками.

– Тогда позвольте, я скажу прямо, миссис. Грядет всеобщее разрушение. Все, что вам дорого, будет уничтожено, сгинет без следа!

И существо в кустах, лесная тварь, вновь разражается смехом – еще более резким, визгливым и безумным, чем раньше. Его смех заставляет тебя развернуться и гонит из леса назад, к цивилизации, к дому, к сыну и дочерям, и ты, объятая липким ужасом, несешься прочь от зловещего хранителя тайн, пророка тьмы, коварного духа Арденского леса.

В ночь седьмую

31 декабря 1601 г.

Очаг вновь слегка дымит, а ночь бархатиста и тиха. Это время суток по праву должно быть счастливейшим из всех: вся семья собирается вместе, в доме царит атмосфера всеобщей любви и заботы, все вокруг озарено мягкой, уютной аурой понимания. Но вместо этого сейчас, в преддверии смерти старого года, ты сидишь за столом чуть поодаль от детей. Голова полна мыслей об Уильяме (его все еще нет, и тоска о нем не отпускает) и обо всех тревожных, загадочных дурных знамениях, непрерывной чередой пронизывающих твою жизнь с самого рождества.