Голоса эпохи. Избранная проза и поэзия современности. Том 2

И вот вчера она снова встретилась с Виктором. Она не знает, была ли эта встреча случайной. Он сам её окликнул, ведь она бы не могла разглядеть его издалека. Когда он подошёл, на неё нахлынули прежние чувства. Она не выдержала и разрыдалась, прижавшись к его плечу. Видя её состояние, Виктор немного подумал и согласился встретиться с ней завтра вечером у завода Михельсона.

Почему устраивать свидание надо так далеко, Фанни не спрашивала. Она рада была встречаться с ним где угодно. И вот этим августовским вечером 1918 года она идёт на свидание со своим любимым. Но на душе как-то тяжело. Вот она перебрала в памяти всю свою короткую жизнь, но успокоение не пришло. Её одолевала какая-то тревога.

Тревога Фанни Каплан была не напрасной. Хотя она, конечно, не могла знать о надвигающихся событиях и о том разговоре, который произошёл несколько дней назад между председателем Совнаркома Владимиром Лениным и председателем ВЦИК, по сути главой государства, Яковом Свердловым.

– Положение наше архисложное, Яков Михайлович. Надо принимать какие-то экстраординарные меры.

– Думаю, Владимир Ильич, что нам сейчас сможет помочь только самое жестокое подавление всех врагов советской власти.

– Я тоже понимаю, голубчик, что врагов нужно уничтожать. Но это уничтожение нужно ведь как-то оправдать. На нас, батенька, уже и так после расстрела царской семьи весь мир ополчился.

– Это, конечно, плохо, что ополчился. Но ведь не могли же мы с вами оставить белым живое царское знамя.

После некоторого раздумья он добавил:

– Нужна, очевидно, такая же жертва с нашей стороны, чтобы мир теперь ополчился против наших врагов. Это бы оправдало наш красный террор.

– И кого же, Яков Михайлович, вы предлагаете в качестве такой жертвы?

– Я полагаю, что это должен быть человек самого высокого ранга. И вы, Владимир Ильич, как нельзя лучше подходите на эту роль.

– Вы предлагаете мне ради спасения революции пожертвовать собой?

– Нет, вы меня неправильно поняли, Владимир Ильич. Такой жертвы от вас никто не требует. Нам только нужно будет инсценировать покушение на вашу жизнь.

– Знаете, Яков Михайлович, мне что-то не очень хочется быть подстреленным. И где гарантии, что меня только ранят, а не убьют?

– Да никто, Владимир Ильич, вас не ранит. Нам нужно только инсценировать покушение.

– И куда мне нужно будет деться после этой инсценировки?

– Побудете некоторое время дома. Вам ведь надо будет залечивать раны.

Ленин на некоторое время задумался. Побыть немного дома – это очень хорошо. Ведь он чертовски устал от всего этого напряжения. Кроме того, даёт о себе знать проклятая болезнь, которой наградила его парижская проститутка в 1902 году.

Когда он впервые узнал о своём заболевании, его это потрясло. Как же тогда революционная деятельность, все его идеи?! Как глупо получилось. И что же теперь, всё бросить и закончить жизнь в каком-нибудь венерологическом диспансере? Но постепенно он успокоился. В конце концов сифилисом страдали и Генрих VIII, и Иван Грозный, и Наполеон. И это не помешало им править и войти в историю. Да, подлечиться сейчас будет очень кстати.

– Ну хорошо. Только, Яков Михайлович, надеюсь, вы понимаете, что всё должно быть сделано архисекретно. Если станет известно, что это инсценировка, нам уже больше никто не поверит. Поэтому кроме нас двоих о наших планах не должен знать никто, даже Феликс Эдмундович.

– Мы ведь с вами, Владимир Ильич, старые конспираторы и сможем это сделать аккуратно.

– Я на вас надеюсь, Яков Михайлович. И тянуть с этим делом нельзя. Положение угрожающее.

– Мне на подготовку хватит и пары дней. Но желательно, чтобы в нужное время Феликса Эдмундовича не было в городе.

– Хорошо, найдём какой-нибудь повод.

Повод нашёлся быстро. Утром 30 августа в Петрограде убили Урицкого. Ленин тут же позвонил Дзержинскому:

– Феликс Эдмундович, в Питере убили Урицкого. Эти правые эсеры совсем распоясались. Поезжайте в Питер, голубчик, и на месте сами во всём разберитесь.

Следующий звонок был Свердлову:

– Яков Михайлович, в Питере убили Урицкого. Вы уже в курсе? Феликс Эдмундович сейчас туда выезжает. А я вечером выступаю перед рабочими завода Михельсона.

По пятницам политические лидеры обычно выступали перед народом. Но в эту пятницу из-за убийства Урицкого все выступления были отменены. Однако Ленин в этот день поехал сначала на хлебную биржу, а затем в другой конец Москвы на завод Михельсона. Причём поехал без охраны. Это выглядело странно, потому что, когда Ленин выступал на этом заводе 28 июня, его охранял начальник гарнизона Замоскворечья Блохин. На сцену Владимир Ильич тогда вышел в окружении красноармейцев. На его просьбы о том, чтобы они удалились со сцены, солдаты не реагировали. Ленин тогда обратился к Блохину. Тот позвонил Дзержинскому и получил разрешение, чтобы солдаты спустились со сцены, но далеко не уходили. Теперь же, в отсутствие Дзержинского, команду о снятии охраны мог дать только очень высокопоставленный человек.