Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

Газета подчеркивала, что послание противоречит обращению соловецких епископов к советской власти и посланию митрополита Сергия от 10 июня 1926 г. Без комментариев сообщена новость о требовании митрополита Сергия к иерархам и духовенству Зарубежной Церкви дать подписку о признании советской власти и прекращении противосоветской деятельности.

29 июля 1927 г. вышла известная декларация митрополита Сергия (Страгородского) и Временного при нем Патриаршего Священного Синода, провозгласившая начало нового курса в отношениях высшей церковной власти и государства. В отношении зарубежного духовенства власть наконец-то могла торжествовать победу. В декларации говорилось:

«Особенную остроту при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами за границу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей и пастырей за границей, сильно вредившие отношениям между правительством и Церковью, как известно, заставили почившего Патриарха упразднить заграничный Синод (5 мая – 22 апреля 1922 г.). Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря[204]. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому Правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что, размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской Власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной»[205].

В Сремских Карловцах реакция на этот документ была резко отрицательной. Первым откликом на выступление митрополита Сергия стала статья митрополита Антония (Храповицкого) «Отповедь на послание Московского Синода»[206] с резким осуждением декларации. Митрополит Антоний напоминает, что по получении послания митрополита Сергия от 10 июня 1926 г., в котором он «отгораживается от управления Заграничной Церковью», Архиерейский Синод решил твердо держаться на позиции этого послания, «не принимая могущих быть изменений»[207]. Возможно, эта позиция устраивала и самого митрополита Сергия, лишившегося возможности говорить своим голосом.

9 сентября 1927 г. было выпущено окружное послание Собора архиереев Русской Православной Церкви за границей, посвященное декларации. В нем говорилось: «…Приняв во внимание, что высшая церковная власть в России находится в тяжком пленении у врагов Церкви, не свободна в своих деяниях, а также то, что у нас нет возможности иметь с нею нормальные сношения, Священный Собор Архиереев Русской Православной Церкви за границей определил: Заграничная часть Всероссийской Церкви должна прекратить сношения с Московской церковной властью ввиду невозможности нормальных сношений с нею и ввиду порабощения ее безбожной советской властью, лишающей ее свободы в своих волеизъявлениях и канонического управления Церковью»[208]. Далее следовал вывод, что заграничная часть Русской Православной Церкви должна управляться сама, «согласно священным канонам, определениям Священного Собора Всероссийской Поместной Православной Церкви 1917–18 гг. и постановлению Святейшего Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 7/20 ноября 1920 г., при помощи Архиерейского Синода и Собора Епископов, под председательством Киевского митрополита Антония». Вместе с тем в послании отмечалось, что «заграничная часть Русской Церкви почитает себя неразрывною, духовно единою ветвью великой Русской Церкви. Она не отделяет себя от своей Матери-Церкви и не считает себя автокефальною. Она по-прежнему считает своею главой Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра и возносит его имя за богослужениями». Что касается подписки о лояльности, было решено отвергнуть такое предложение и исключение из клира Московского Патриархата, если таковое последует, считать недействительным.

Позиция митрополита Евлогия была иной. Она выражена в его письме архиепископу Иоанну Рижскому от 24 июля 1928 г.: «Конечно, в деятельности м[итрополита] Сергия есть нечто смущающее, но все же он возглавитель нашей Церкви (пока м[итрополит] Петр вынужденно бездействует), и, след[овательно], оторваться от него значило бы оторваться от Матери-Церкви, чего я совершенно не могу допустить в своей совести»[209].

Декларация митрополита Сергия усугубила разделение Архиерейского Синода и митрополита Евлогия. Отношения к декларации как акту вынужденному и простительному постоянно ставилось в вину митрополиту Евлогию карловацкой печатью.

Переписка митрополита Сергия с русскими архиереями за границей и предстоятелями Православных Церквей