Голоса на обочине (сборник)

– А как же правила движения? – говорю. – Они же на круглые сутки!

– Ну и мямля! Не понимает ситуации, – нахмурив белёсые брови, скороговоркой продолжает своё капитан.

И к старшине:

– Где вы такого подцепили? Вечно что-нибудь!.. То понос, то золотуха! Накажу вас обоих!

Я включил скорость.

Приказ

Будто записано где про меня, что живым мне вернуться с войны.

Сколько раз на волоске жизнь моя висела, а вот, поди ж ты, как всё оборачивалось кажный раз.

Вот такой случай был.

Тянули мы связь. Команда, чтоб к девятнадцати ноль-ноль она была. Хоть застрелись! Идёт обстрел со стороны немцев. Наелись мы грязи. Впереди – столбик какой-то, около полуметра, ну чуть поболе. Дальше через полсотни шагов куст темнеет.

Ваня Орешкин не дополз с проводом до того столбика, лежит.

Завалился на спину, подвернув под себя ногу. Наповал сразил фриц.

Наш лейтенантик молодой с мелкой такой головой и большим кадыком командует:

– Захаркин, вперёд!

Захаркин дополз до облезлого столбика. Да расслабился, приподнялся малость и тут же ткнулся, как котёнок, лицом под этот столбик. Раскинул циркулем в разные стороны длинные ноги.

Лейтенант звонко и неумело выругался.

«Всё, – думаю, – очередь моя. Конец! Лежать мне через пять минут там же… Сейчас этот лейтенантик укажет на меня. Приказ не выполнять нельзя. Расстрел. Это мы уже слышали от него не раз…»

Я сжался весь. Слышу свою фамилию:

– Погудин!.. Совсем оробел?!

Я дёрнулся.

И тут невесть откуда возникает капитан. Раза в два старше нашего решительного командира.

– Отставить, – голос сиплый такой, в глазах дикая тоска. Видать, навоевался уже, насмотрелся.

– Лейтенант, ты что? Сдурел?! – кричит. – Видно же, что снайпер работает! А ты, салага…

– Товарищ капитан! Я не потерплю! При бойцах!.. У меня приказ! Связь должна быть! Погудин, – нервно вскинулся лейтенант, – чего ждёшь?

И схватился за кобуру.

– Отставить, – прохрипел капитан. – Команду повторно давать не буду.

В его руке был пистолет.

– Шлёпну тебя, лейтенант. Как пособника немцев. Как врага народа!

– Что вы несёте? – лейтенант заикался.

– Ты по дури истребляешь личный состав! – жёстко выкрикнул капитан.

Белый кадык лейтенанта заходил под подбородком:

– А что бы вы делали на моём месте? Вчера мы полёвку тащили по земле. А эта связь дивизионная. Я должен протянуть её надёжно. А где тут что взять, вот столбик попался… Кругом топь…

– Бросай провод по земле, вон, по овражку в обход. А ночью вернётесь, если надо, что-нибудь придумаете! Моя батарея рядом тут. Ты понял?

Он развернулся, и мы увидели у него на груди звезду Героя.

Я заметил, как вытянулся во весь рост наш длиннющий худой лейтенант.

…Эдак вот. В тот день и на следующий из нашей команды никто не погиб.

Верните мне мужа…

Сижу в зале ожидания Казанского вокзала. Рядом двое пассажиров ведут неспешный разговор. Вернее тот, который значительно старше, рассказывает, а другой, помоложе, больше слушает. Мы перезнакомились. Я среди них не чужой уже. Рассказал своё, теперь слушаю.

– Начало восьмидесятых годов. Только-только меня назначили директором огромного нефтехимического завода. А мне и сорока ещё нет. Тогда такое нечасто было. Но у меня так сложилось. От слесаря вырос до директора завода. Не миновал ни одной серьёзной должностной ступеньки. В ту пору это очень ценилось. По сути было системой.

Я смотрю на рассказчика, слушаю его глуховатый внушительный голос и проникаюсь доверием к каждому слову. Попутчик его, Серёжа, слушает внимательно. Я понимаю: для него то, что он слышит, необычно. Его не было ещё в то время, о котором речь.

Спрашивает:

– Михаил Алексеевич, если не перескакивали через ступеньки, значит, готовы были руководить? Хоть и молодой?..

– Опыт работы в производстве был, но вот чтобы активно решать судьбы людские… Давай тогда кое-что расскажу, коли интересно.

Чуть помолчав, заговорил раздумчиво:

– Работая техническим специалистом, привык к определённому кругу обязанностей, а тут… размытый, необъятный круг хлопот и забот. Завод – как государство в государстве. Кроме чисто производственной деятельности, двадцати пяти основных цехов, ещё на балансе около ста пятиквартирных жилых дома, жилищно-коммунальный отдел с численностью в четыреста человек, строительство хозяйственным способом, то есть своими силами, жилья для заводчан по 30–40 квартир в год. Гаражи, дачи, подсобное хозяйство на селе, восемь детских садиков, музыкальная школа, дворец пионеров, профилакторий, туристическая база на Волге – всего сразу не перечесть!..

И не только надо построить, содержать всё это, обеспечивать бесперебойную работу, но и… распределить жильё и услуги так, чтобы не было особых обид… Иначе разбирательство будет неминуемо: либо в профкоме, либо в моём кабинете.

Рассказываю, чтобы у вас, молодняка, хоть какое-то представление было о том времени.

Помню один из первых моих приёмов работников завода по личным вопросам.

Надо ведь, пришёл на приём бригадир слесарей Василий Егорыч Рябинин. А у него ордена за труд. Уважаемый на заводе человек. Я с ним когда-то работал, под его началом в бригаде.