Голоса ночи (сборник)

– С чего все взяли, что она умрет? – произнесла Настя вслух, все еще глядя в сторону.

Валерьян Тимофеевич вскочил и отшвырнул сигару, та покатилась по полу, рассыпая огненные точки. Настя тоже взметнулась и, инстинктивно испугавшись, растерла огоньки подошвой:

– Может быть пожар!

– Кто умрет? – его лицо утратило все краски. Даже природную серую.

– Драцена, – Настя смешалась. – Извините. Я ляпнула, сама не понимала что.

– Господи, – он картинно взялся за сердце. – А я думал, ты о ней.

– Что вы, – Настя уже улыбалась. За окном потемнело еще больше: двор, как кастрюлю, будто накрыли черной крышкой, и через секуду хлынул дождь. Девушка профессиональной ровной походкой секретарши, получающей пятьсот долларов в месяц непонятно за что, подошла к окну и повернула ручку. В комнате сразу стало тише. – Ей ничего не грозит, кроме развода.

– Как знать, – Валерьян Тимофеевич тоже смотрел в окно. – Может быть, есть кое-что похуже.

– Что?

– Самоубийство.

Слова прозвучали буднично, совершенно неинтересно. В первый миг Настя даже не отреагировала. Она регулировала белые плотные жалюзи, проверяла, правильно ли настроен кондиционер, – запах дыма становился все более удушливым. И вдруг, осознав, что именно услышала, обернулась:

– Извините, как? Что вы сказали?

– Самоубийство, – ровно повторил тот. – Если она его так любит, как ты говоришь, то вместо развода может быть самоубийство.

Девушка протянула онемевшую руку – она даже не ощущала пальцев:

– Пепел. Опять упадет.

– Не в пепле дело. Слышишь, что тебе говорят? У него была любовница, и она погибла. Он ее бросил, а женщина повесилась.

У Насти появилось чувство, что дом рушится, небо темнеет еще стремительнее, чем прежде, дождь шумит в ушах и дым нестерпимо отравляет воздух.

Глава 17

– Я знаю, – нервно говорила Мария, сминая в руках салфетку. – Давно знаю. Не хотела тебе рассказывать, потому что это она и была – та самая…

– Ты… Он… Боже! – Настя оцепенело смотрела на подругу. Для разговора она пыталась вызвать ее по телефону в какое-нибудь кафе, но та уперлась – пусть Настя заглянет к ней после работы. Девушке очень хотелось говорить без Бориса, по понятным причинам. Но подруга уверила ее, что мужа в такое раннее время никогда не бывает дома.

– Та самая Юлия, которой ты интересовалась, – грустно продолжала Мария. Она успела приготовить кое-какое угощение, но никто к нему не притронулся. У Насти кусок в горло не лез после того, как она услышала имя самоубийцы. Когда Валерьян Тимофеевич известил ее об этой истории, она внутренне вздрогнула. Имени у него она не спрашивала, да и как бы это смотрелось? Промолчала, ушла к себе читать газеты, позвонила подруге. На сердце было смутно, тяжело, и вскоре она поняла, что не может думать ни о чем, кроме его последних слов. Самоубийца. Женщина, которую бросили. Имя Чистяковой тогда ей в голову не приходило, но теперь, когда Мария сообщила ей все, девушка поняла – оно все время вертелось у нее в сознании. Может, потому, что офис Валерьяна Тимофеевича был не так далеко от кафе, где произошла трагедия. Может, потому, что и Борис тут бывал. Может, потому, что и дом Марии, и ресторан, где они как-то посидели втроем, – все это было в одном районе. Она нарисовала схему, и действительно получился треугольник. Причем довольно правильный. На одном углу – дом Марии. На другом – ресторан. Между ними – офис. Третий угол был ничем не примечателен, но между ним и домом Марии располагалось кафе «Сирень». Все оказалось слишком рядом, чтобы имя Чистяковой не всплыло у нее в памяти само собой.

– Почему ты мне не сказала? – Настя взъерошила волосы. – Я ведь просила. Ты же знала – почему!

– Именно потому и не сказала. Все это не имеет отношения к твоему жениху.

– Да? – Девушка с трудом сдержала нервный смешок.

– Конечно, никакого отношения! Разве то, что она была его женой!

Мария отодвинула от себя тарелку, на которой давно остыл бифштекс:

– Я боялась, что ты придашь этому слишком много значения. Я оказалась впутана в это дело из-за тебя! Ты помогла мне, потом просила помочь тебе. Я случайно увидела его, была пьяна, заговорила первая… Мы познакомились и оказались близкими людьми. Он все мне рассказал в тот же первый вечер.

– Но почему ты молчала?!

– Он все объяснил, – Мария как бы не слушала. – Она была истеричкой, влюбленной по уши истеричкой. Он пытался с нею расстаться, не ссорился, не устраивал скандалов. Вел себя, как подобает мужчине. Уверяю тебя, это правда. Я уже достаточно его знаю, чтобы верить. Да и ты видела – он джентльмен.

Насте вспомнились слова Валерьяна Тимофеевича: «Он мне не нравится». Она нахмурилась:

– Сбежал он тогда не по-джентльменски.

– Когда? Ах, – женщина явно занервничала. – Но он же не знал, что она собирается сотворить.

– Все равно. Бросил ее в таком состоянии…

– Ты их не видела! У нее было нормальное состояние. Они оба молчали.

– Ты говорила, что молчать тоже можно очень выразительно, – у девушки к горлу подступали слезы. Все это время она была так близко от желанной цели, и теперь выяснялось, что ее, как слепого котенка, обманывали. И кто?!