Голоса ночи (сборник)

Он схватил ее за плечи и швырнул в открытую дверь большой комнаты. Там падение немного смягчило ковровое покрытие, девушка снова попыталась приподняться, и он ей даже помог – его рука снова подцепила снизу ее подбородок. Теперь она почти сидела – спиной к окну, лицом к нему… Наступила тишина, и стало слышно, как хлещет по стеклам балкона дождь. Теперь Анжелика рассмотрела его. Высокий, плотно сложенный, одетый банально: хорошие джинсы, трикотажное синее поло. Стрижка очень короткая, темно-русые волосы, лицо… Оно было бы приятным, если бы его не искажало выражение дикой злобы. Короткий прямой нос, заломленные тонкие брови, прозрачные светлые глаза. А в глазах происходило что-то странное. Он смотрел на нее сперва яростным, невидящим взглядом, когда втолкнул в комнату и бросил на пол. Потом во взгляде появилось что-то иное, он протянул к ее лицу другую руку, она зажмурилась… Но удара не последовало – теперь обе его ладони придерживали ее щеки и виски, будто он собирался притянуть ее к себе и поцеловать, как это делают в кино… Девушка все еще не решалась открыть глаза. Потом услышала короткий вздох – это вздохнул он, странно, со свистом втянув в себя воздух. Тогда она все же открыла глаза и увидела на его лице выражение безграничного изумления, потом – растерянности, потом – испуга…

– Вот черт… – пробормотал он и разом отнял ладони от ее лица. От неожиданности она чуть не упала, но вовремя оперлась локтем о пол. Он развернулся и исчез в коридоре, спустя мгновение хлопнула входная дверь. Анжелика села как следует, потом встала на четвереньки и быстро поползла вслед за ним. Встать на ноги она почему-то не решилась – сильно кружилась голова. Входная дверь была закрыта. Анжелика подползла к ней, подергала за ручку, убедилась, что замок защелкнут, что незнакомец действительно ушел… Всхлипнула, опустилась на пол. В колено уперлось что-то твердое. Ключи. Ее ключи. Он бросил их, когда убегал. Она сжала ключи в кулаке и бесшумно, горестно, изумленно заплакала…

Глава 9

– Маша! Машка! – Мужчина кричал, но его сорванное, обожженное алкоголем горло подводило: голос то срывался на тихий хрип, то «давал петуха». – Я тебе говорю?!

В кухню, не торопясь, вошла молодая женщина в потрепанном фланелевом халате, продранном на локтях. Лицо у нее было осунувшееся, замученные глаза с тоской смотрели на мужчину. В руке у нее была расческа – когда он позвал, женщина была в ванной. Она расчесалась, заложила за уши пряди белых волос и спросила:

– Ну, чего еще?

– Куда собралась?

Женщина молча подошла к окну, распахнула одну створку и только тогда заметила:

– Мог бы и проветрить, в кои-то веки.

– Я спрашиваю, куда намылилась?!

Он говорил с угрозой, мутные глаза с ненавистью ощупывали ее ладную, стройную фигуру, очертания которой не мог изуродовать даже убогий наряд. Но женщина ответила равнодушно:

– По делам.

– Ты же не работаешь сегодня?!

– Я всегда работаю, – она поставила на конфорку чайник, включила газ. – Должна же я что-то есть. И тебя кормить, между прочим. Иван, сколько тебе говорить, не оставляй сковородку без крышки, тараканы лезут!

– Кормит она меня! – не мог остановиться тот. – Ты живешь в моей квартире!

– Ну и что?

Его опухшие глаза налились кровью:

– Машка, все забыла?! Я тебя спрашиваю, где бы ты теперь была, если бы не я?! Еще разговаривает тут…

– Если бы не ты, – так же равнодушно ответила она, – я бы тогда уехала домой.

– В свой Кустанай? – весьма ехидно спросил мужчина.

Она по-прежнему не обращала на него внимания. Составила в раковину грязную посуду, вытерла со стола, для чего ей пришлось сдвинуть в угол полупустую бутылку водки и мутный стакан. Мужчина следил за быстрыми движениями ее тонких белых рук, потом сделал попытку схватить ее пальцы, но она молча освободила их. Мужчине было лет шестьдесят. Небритый, обрюзгший, седой, он распространял какой-то кислый запах водочного и табачного перегара, нечистой одежды. Женщина поморщилась, это движение не ускользнуло от его внимания. Он скривил рот и спросил:

– В Кустанае тебя вроде никто не ждал? Чего же не поехала, раз могла?

– Дура была, – ответила она, уже не так равнодушно. Отошла к раковине, пустила воду, намылила мочалку. С тоской посмотрела на приоткрытое окно. Там шумела майская щедрая листва, сверкало на мокром подоконнике солнце, был яркий день, свежий ветер, там была жизнь… А тут были он и она. Вот уже двенадцать лет. Только они двое, и его пьяные друзья – изредка, он не любил никого приглашать… Предпочитал пить в одиночку и, сколько ни старался, не смог приучить ее. В это время за ее спиной раздалось тихое фальшивое пение. Мужчина пытался напевать: «Какая свадьба без баяна, какая Марья без Ивана…» Потом замолчал и хрипло закашлялся. Кашлял он отвратительно долго и мучительно. Ее передернуло при этом ненавистном и привычном для слуха звуке. Потом она услышала звяканье стекла.

– Выпей! – потребовал он, хватая бутылку и нетвердой рукой наклоняя ее к стакану.

– Начинается, – вздохнула она. – Пей сам.

– Я тебе говорю – выпей! – крикнул он своим сиплым голосом.

– Отвяжись.