Голоса Памано

– Выстрел был слышен во всей округе. Наверняка сюда уже направлен грузовик. Они, скорее всего, в Борене. Или даже ближе.

– Значит, нужно этим воспользоваться.

– А мост?

– Туда пусть идут три подрывника. Они могут действовать совершенно спокойно, уверяю тебя. – И обращаясь к остальным: – Разворачивайтесь и приготовьте гранаты. – И словно мать, напутствующая ребенка, который, закутавшись по самый нос в теплый шарф и взгромоздив на спину ранец, полный книг и иллюзий, отправляется в школу, лейтенант Марко прошептал своему взводу: – И остерегайтесь перекрестного огня.

Не один, а целых три. Три грузовика, набитые солдатами. Это означало, что на севере от Эстерри тоже стояли войска. А ведь пока они в ожидании темноты прятались в заброшенных крестьянских хижинах, они даже запаха никакого не учуяли. Медленно, но неумолимо грузовики ползли, словно гусеницы, им навстречу, слабо освещая белую ленту дороги; на кабине первой машины был установлен пулемет, обращенный на север, к невидимому врагу, и командир колонны проклинал маки, чтоб им пусто было, дали бы мне волю, я бы их за один день всех уложил.

Лейтенант Марко пропустил первый грузовик, и его бойцы пришли в неистовство, поскольку это означало не обычную засаду, после которой можно незаметно исчезнуть, а бой не на жизнь, а на смерть; краем глаза они следили за своим командиром, блестящие черные глаза которого неотрывно смотрели на дорогу; по ней сейчас двигался второй грузовик и сразу следом за ним – третий; наконец лейтенант подал знак, и пять гранат полетели в кузов третьей машины, а еще парочка – в кабину. Через несколько секунд гранатные взрывы, крики, вспышки огня и проклятия пронзили ночную тишину; грузовик застыл поперек дороги, преградив двум другим путь к отступлению, словно его водитель, с оторванными взрывом гранаты руками, был сообщником маки.

По приказу лейтенанта Марко, затаившийся у обочины пулеметный расчет начал бить по первым двум грузовикам, из которых стали выпрыгивать солдаты, ища спасения на белом снежном пространстве и попадая прямо в лапы смерти, ибо они не учли один из базовых принципов любой засады, состоящий в том, чтобы четко рассчитать все свои маневры, предвидя при этом реакцию противника и вынуждая его совершать определенные действия. И действительно, впечатляющее зрелище: враг шаг за шагом следует по полностью устраивающей нас траектории движения, и мы таким образом выигрываем партию, поскольку это мы передвигаем фигуры на игровой доске и ощущаем себя полубогами, в то время как они, да, они – всего лишь жалкие гусеницы. И вот уже Аурели Камос из Аграмунта, который сражался на Эбро с республиканскими войсками и по возвращении домой был вновь завербован франкистами, с двумя братьями в изгнании и всего двадцатью тремя годами за плечами, выскакивает из грузовика и бросается навстречу своей трагической судьбе. А взбешенный командир первого грузовика слишком поздно отдает себе отчет в том, что его пулемет совершенно бесполезен, потому что если он начнет стрелять, то попадет прямехонько в своих же солдат, и, проклиная партизан и матерей, их породивших, тоже пускается бежать по белому снегу навстречу смерти в полном соответствии с тем, что описано в простейших пособиях по организации засады.

Двадцать три погибших, пятьдесят два бегущих по снегу, перепрыгивающих через овраги, преодолевающих студеные воды Ногеры, покрытых позором солдат, восемьдесят ружей, два пулемета, три больших ящика с патронами, радиопередатчик, пять гранат, замызганный кровью швейцарский нож, а в придачу гордость франкистской армии составили трофеи взвода маки и добровольцев, присоединившихся к освободительной армии борцов против фашизма. И еще двадцать пар конфискованных сапог. Четверть часа выстрелов, криков и полного смятения под ледяным взглядом лейтенанта с черными как уголь глазами, десять минут на то, чтобы подобрать трофеи, и целая жизнь на то, чтобы исчезнуть и затаиться в заброшенных крестьянских хижинах Ризе, а потом, надев снегоступы, отправиться еще выше, вверх по склону, к пику Пилас, и наконец в полном изнеможении уже в коварном свете дня добраться до французской границы в районе Монтроч. Однако не все смогли с чувством выполненного долга уйти в горы. Лейтенант со своим взводом укрылись в пещере, чтобы проследить за реакцией противника.

Генерал Сагардия. Сам генерал Антонио Сагардия Рамос, бывший командующий Шестьдесят второй дивизией армейского корпуса Наварры, тот самый, что по праву заслужил звание мясника Пальярса, пребывавший в это самое время с неофициальным визитом в том самом регионе, который помог ему обрести кровавую славу, обозрел выставку искалеченных тел, недовольно поцокал языком и заявил отдававшему ему честь подполковнику, что проявивший некомпетентность командир, который в данный момент лежит перед ним бездыханный, с пустой глазницей, но со звездой на фуражке, полностью виновен в том, что попал в самую банальную партизанскую засаду. А меня теперь вполне могут отправить в запас.