Голоса потерянных друзей

Мисси с Джуно-Джейн всё так же сидят у кучи дров. Вокруг них собрался цветной люд: несколько мужчин стоят, кое-кто присел рядом на корточки, еще я вижу в толпе старика, опершегося на плечо маленькой девочки, и трех женщин. Виду всех довольно мирный. Джуно-Джейн зачитывает им объявления о пропавших друзьях. Наше лоскутное одеяло она развернула и расстелила перед собой. Я вижу, как кто-то кладет на него монетку. На одеяле уже лежат три морковки, а еще одну грызет мисси Лавиния.

Отпускают нас неохотно, но ничего не поделаешь — у нас еще есть дела. Я обещаю людям, что мы вернемся попозже, вместе с газетными вырезками, а затем натягиваю на ноги мисси новые башмаки — слава богу, они приходятся впору.

Пока я прогоняю остатки толпы, чтобы мы уже могли сняться с места, Джуно-Джейн глядит на меня недовольно.

— Незачем было спектакль затевать, — говорю я ей, когда мы пускаемся в путь вдоль реки.

— Те, с кем мы приплыли сюда, получили жалованье и отправились в город, вот весть о нас и «Пропавших друзьях» и разнеслась, — отвечает Джуно-Джейн. — И горожане пошли нас искать. Что мне было делать?

— Сама не знаю, — отвечаю я, нисколько не кривя душой. — И все же лучше, чтобы в порту Джефферсона о нас не судачили на каждом шагу!

Мы продолжаем путь и выходим на тропу, которой обычно ходят рыбаки или охотники. Находим поросший кустарником участок берега у самой воды, а потом я помогаю всем вымыться, и старательнее всего — Джуно-Джейн.

На платье и нижние юбки без слез и не взглянешь. Потрепанный корсет висит на ней как мешок, а подол оказывается чересчур длинным.

— Идти придется на цыпочках. Представь, будто надела туфли на каблуке, — велю я ей. — Только смотри, чтобы башмаки не выглядывали из-под платья — тогда нас мигом раскусят! Дама из семейства Госсеттов ни за что бы не стала носить такую дешевую обувку!

Распустив корсет, я беру бриджи, которые она сняла, и обматываю их вокруг ее талии, чтобы он не болтался, а верхнюю часть — там, где должен быть бюст, — набиваю скомканной рубашкой, а потом снова затягиваю шнурки. Теперь она выглядит получше. Уж не знаю, кто на такое купится, но разве у нас есть выбор? Затем поправляю шляпку, сдвинув ее на лоб, чтобы спрятать волосы. Отхожу назад и смотрю на Джуно-Джейн.

— Да ты же точь-в-точь крохотная мисси Лавиния! — я не могу сдержать смеха. — Словно… словно ее кто-то превратил в карлика! — хохот так и душит меня. Даже вдохнуть толком не могу.

Джуно-Джейн недовольно топает ножкой и строго глядит на меня, боясь, как бы кто-нибудь не прибежал на шум. Но чем сильней она злится, тем смешней мне становится.

И тут внезапно на смену веселью приходит печаль. На мои плечи вдруг тяжким грузом наваливается тоска. Тоска по любимым людям, по дому, Я остро ощущаю, как мне не хватает Тати, Джейсона, Джона, братьев, сестер, матушки, тети Дженни, четырех малюток-кузенов и бабушки с дедушкой. Пусть мы и работали до изнеможения — сажали, рубили, пололи, собирали урожай, — но и смеялись так, что порой никаких сил не оставалось! «Смех спасает в тяжелую минуту», — любила повторять бабушка.

— Чем скорее покончим с делом, тем лучше, — говорю я, и, подхватив мисси Лавинию, мы направляемся в город, чтобы найти контору стряпчего. Дорогу нам подсказывают местные жители, которых Джуно-Джейн подробно обо всем расспрашивает. И вот спустя какое-то время мы наконец оказываемся у цели.

Контора располагается в большом двухэтажном кирпичном здании, на котором висит каменная табличка с выбитыми на ней буквами. Подойдя поближе, Джуно-Джейн читает вслух:

— «Л. X. Уошберн».

— Иди на цыпочках, — напоминаю я. — Башмаки прячь под платьем. Разговаривай как леди. И веди себя также.

— Уж меня-то манерам учить не надо, — прерывает она мои наставления, но взгляду нее при этом довольно испуганный. — Мне давали уроки. Папа настоял.

Я никак не комментирую эту новость. К чему мне лишние напоминания о том, как славно ей жилось все эти годы?

— И ни в коем случае не снимай шляпку.

Мы поднимаемся на крыльцо, я в последний раз обвожу ее взглядом, и она переступает порог. А я оттаскиваю мисси в сторонку, в тень, и жду. Мисси трет живот и постанывает. Я пытаюсь скормить ей галету, чтобы она успокоилась, но она ее не берет.

— Ну так и нечего голосить, — говорю я. — Я б на твоем месте боялась до чертиков, а не думала, чем бы набить желудок. В прошлый раз, когда вы с Джуно-Джейн заходили в дом, а я ждала снаружи, вас заколотили в ящик, а меня чуть не пристрелили!

Только на этот раз я ни за что не усну в бочке — это уж точно!

Пока мы ждем, я не свожу глаз с дома.