Голоса потерянных друзей

Повисает долгая пауза. До того зловещая, что по спине у меня так и бегут мурашки. Кажется, будто неподалеку притаился какой-то злой дух. Я не вижу его, но чувствую — он где-то рядом и вот-вот нападет.　

— Как бы там ни было, эта твоя вчерашняя вылазка в библиотеку доставила мне кучу хлопот, и ничего больше. Впрочем, нам с тобой придется пуститься еще в одно путешествие, прежде чем дело решится. Всего на денек — а потом я сыщу для тебя самое быстрое судно до Нового Орлеана. А когда вернешься в Треме, к своей матушке… делай, что сочтешь нужным. К тому моменту вопрос будет уже решен.　

— А как такое возможно, чтобы все разрешилось настолько быстро — прямо сегодня? — с подозрением спрашивает Джуно-Джейн, и я ее понимаю.　

— Знаю я одного человека, который сможет нам помочь. Именно он последним разговаривал с папой, прежде чем тот отбыл в Техас. Надо только приказать заложить мне карету — и мы отправимся к нему в гости. Дело это нехитрое.　

«Господь Всемогущий! — думаю я, притаившись среди кустов и бегоний. — Боже праведный! Сдается мне, на деле все куда сложнее, чем говорит мисси!»　

Слушать дальше их разговор совсем не хочется. Мне все равно, о чем там теперь пойдет речь. Но я твердо знаю одно: куда бы эти двое ни отправились — на поиски отцовских документов или чтобы узнать о его судьбе, — я должна пойти следом.　

Вот только как это сделать?

Потерянные друзья

Уважаемая редакция! С помощью вашей газеты, которая помогла уже не одной тысяче человек, я надеюсь разыскать свою сестру. Раньше ее звали Даркенс Тейлор, но потом она взяла себе другое имя — Мария Уолкер. У нее было четыре брата — я, Сэм, Питер и Джефф, а еще сестра по имени Эми. Сестры с мамой уже нет в живых. Раньше нами владел [sic] Луи Тейлор из округа Белл, штат Техас. Двое из братьев живут в Остине, где мы с ней и расстались.　

(Из раздела «Пропавшие друзья» газеты «Христианский Юго-Запад», 25 марта, 1880)　

Глава четвертая

Бенни Сильва. Огастин, Луизиана, 1987

Воскресным утром я просыпаюсь в холодном поту. В моем скромном жилище, которое я чудом нашла в самый последний момент, кондиционер старый и слабый, но причина вовсе не в этом душном фермерском доме тысяча девятьсот первого года постройки, а в тягостном страхе, навалившемся мне на грудь, точно борец сумо. Я не могу дышать.　

Густой, влажный воздух пахнет сыростью, а все из-за небольшого тропического циклона, пришедшего с побережья. Облака — густые, набухшие влагой — нависли над самыми кронами дубов. Вчера на кухне начала протекать крыша, и теперь капли дождя звонко стучат о стенки самой большой кастрюли, что у меня только нашлась. Я съездила в офис к агенту, сдавшему мне это жилье. На двери меня ждало объявление: «Закрыто по причинам медицинского характера». Я оставила в почтовом ящике записку, но со мной пока так никто и не связался. Позвонить мне невозможно: в новом доме попросту не подключен телефон — позволить его себе до получки я не могу.　

Электричества тоже нет. Я обнаруживаю это, когда поворачиваюсь к прикроватной тумбочке и замечаю, что табло электронных часов погасло. Понятия не имею, сколько же я проспала.　

«Да какая разница, — говорю я себе. — Можешь хоть весь день проваляться. Соседи все равно ничего не скажут». Я пытаюсь шутить, чтобы немного подбодрить себя.　

С двух сторон дом обступили фермерские поля, а с третьей он граничит с кладбищем. Это соседство меня не пугает, потому что я не суеверная. Наоборот, приятно, когда есть тихое место, где можно гулять, не ловя на себе косые взгляды, в которых так читается вопрос: «Что ты вообще тут забыла?» Все думают, будто я, как и большинство молодых тренеров и учителей, в Огастине лишь до той поры, пока мне не подвернется что-нибудь получше.