Голоса потерянных друзей

Вот только больше этому не бывать. Всех матушкиных детишек — кого по одному, кого подвое — забрали. Тетушку Дженни-Эйнджел и трех ее дочек — тоже. Всех их успели распродать на торговых дворах, пока мы шли с юга Луизианы почти до самого Техаса. Дни сливаются в один большой день, и уже сложно понять, где мы, но нас все гонят за повозкой Джепа Лоуча: руки взрослых скованы цепью, чтобы никто не сбежал, а нам, детям, ничего не остается, кроме как шагать следом.　

Ночи и того хуже. Каждый раз мы молим небеса, чтобы Джепа Лоуча поскорее сморили усталость и виски. Но если он не засыпает, с матушкой и тетей Дженни случается страшное. А теперь и вовсе с одной только матушкой, ведь тетю Дженни продали. Нас осталось двое: матушка да я. И еще маленькая дочурка тети Дженни — Мэри-Эйнджел.　

Каждый раз, когда выдается минутка, мама вполголоса повторяет мне имена всех тех, кого у нас забрали, имена покупателей, победивших в торгах, названия мест, куда потом угнали наших близких. Начинаем мы с тети Дженни и ее трех старших дочерей. Следом вспоминаем моих братьев и сестер — от старшего к младшему: Харди — на Биг-Крик, покупатель — Де-Бас из Вудвилля. Хет — у Джетта, купил человек по имени Палмер из Биг-Вудз…　

Пратт, Эфим, Эдди, Истер, Айк и малышка Роуз, которую вырвали у матушки из рук в местечке под названием Бетани. Малышка плакала, а мама не хотела ее отпускать и умоляла о пощаде.　

— Нас нельзя разлучать! — повторяла она. — Малютка еще грудная! Малютка…　

Стыдно об этом вспоминать, но тогда я схватилась за матушкину юбку и, не сумев сдержать слез, закричала:　

— Нет, мамочка! Хватит! Не надо!　

Меня всю трясло, а в голове одна за другой проносились страшные мысли. Я боялась, что маму сейчас заберут, повозка снова двинется в путь, а мы с сестренкой Мэри-Эйнджел останемся вдвоем.　

Джеп Лоуч задумал распродать нас всех, а выручку прикарманить, вот только он старался нигде не задерживаться, а потому в каждом новом селении сбывал одного-двух человек, не больше. Говорил, что дядя якобы ему разрешил, — вот только это неправда. Старый масса и его супруга попросили его сделать то, что сделали многие жители юга Луизианы, когда янки на своих лодках объявились в окрестностях Нового Орлеана, — переправить рабов на Запад, где федералы не смогут их освободить. Мы должны были временно поселиться на техасских землях Госсеттов и оставаться там, пока война не закончится. Вот почему они нас отпустили с Джепом Лоучем, но он обманул их.　

— Масса Госсетт сразу нас разыщет, как только узнает, что Джеп Лоуч его одурачил! — вновь и вновь повторяла матушка. — 　И Джепа в армию спровадит, на фронт, — неважно, что он племянник хозяйки! Не спасет его это! Ему еще повезло, что хозяин вечно за него взятки дает — а не то бы давно уже щеголял в солдатской одежке! Но тут уж ему никак не отвертеться! Скоро распрощаемся с ним, недолго осталось. Помяни мое слово! Потому- то мы имена всех пропавших и повторяем, чтоб не забыть, кого где искать, когда хозяин вернется. Ты их тоже назубок выучи — на случай, если тебя первой отыщут.　

Но надежда на лучшее так же слаба, как зимнее солнце, что пробивается сквозь густой сосняк Восточного Техаса. Мы по-прежнему сидим в бревенчатом домике во дворе у торговца. Нас осталось всего трое: мама, я да Мэри-Эйнджел, и сегодня кого- то из нас продадут. Может, даже нескольких. И снова у нашего похитителя в карманах забренчат монеты, а тот, кого Джеп Лоуч оставит себе, потащится дальше, вслед за его повозкой. Лоуч напьется на радостях, что снова обвел вокруг пальца свою же родню и разжился деньгами. Все хозяйкины родственники — все семейство Лоучей — негодяи, каких поискать, но до Джепа им всем далеко. Да что уж там, даже хозяйка с ним не сравнится! Уж на что она дьявол во плоти, но Джеп стократ хуже!　

— Ханни, не стой там, ступай-ка сюда, — зовет матушка.　

Но тут дверь распахивается. Помощник торговца — огромный, точно гора, и такой смуглый, что кожа его цветом напоминает глаза оленя, — хватает Мэри-Эйнджел за ручку. Матушка обнимает ее, слезы ручьями текут по ее щекам, она шепчет помощнику:　

— Нездешние мы! Чужие! Нас выкрали у хозяина, Уильяма Госсетта, с плантации Госвуд-Гроув, и погнали по Ривер-роуд, на юг от Батон-Руж! И привели сюда! Мы… мы…　

Она падает на колени, закрывает Мэри-Эйнджел своим телом, точно хочет спрятать ее от целого мира.

— Умоляю вас! Сжальтесь! Он уже продал мою сестру, Дженни! И всех детишек ее, кроме этой малютки! И моих тоже распродал — только вот Ханни осталась! Прошу вас! Заберите нас вместе! А хозяину скажите, что малютка хворает и ей нужен уход! Скажите, что мы продаемся только в одни руки! Что нас нельзя разлучать! Прошу вас! Молю! Скажите, что нас похитили у Уильяма Госсетта из Госвуд-Гроув, что у Ривер-роуд! Краденые мы! Ворованные!　

Помощник устало ворчит в ответ:　

— Увы, ничем подсобить не могу. Да и никто не может. Отпусти девчушку, а не то хуже будет. Сегодня велено продать двоих. В разные руки. По очереди.