Голоса потерянных друзей

Мимо на тележке провозят два больших ящика. Колесо соскальзывает с дощатого настила, которым покрыта грязь, и ручка тележки разламывается пополам, а один из ящиков вместе с грузчиком отлетают в сторону. Внутри что-то глухо, точно дыня, ударяет о стенку. А следом раздается тихий и жалобный стон.　

Рослый белый мужчина выступает вперед, подхватывает ящик, чтобы тот не завалился набок.　

— Осторожнее, — говорит он грузчику, который уже выбрался на настил. — Зашибешь новых хозяйских собак — он будет очень недоволен. Следи за колесами. — Он подпирает ящик плечом и коленом, помогая рабочему его выровнять, и в этот момент в щель под крышкой выскальзывает что-то золотистое. Тоненькой змейкой оно скатывается вниз и бесшумно падает в грязь у ног белого великана. Я сразу узнаю эту вещицу. Когда мужчины уходят, я ставлю на землю один из моих пустых ящиков и поднимаю ее.　

Разжав кулак, я вижу, как на моей ладони поблескивает в подрагивающих лучах газового фонаря маленький золотой медальон, который мисси Лавиния носила с шести лет — с того самого рождественского дня, когда ей его подарили.　

Она бы скорей согласилась умереть, чем кому-то его отдать.

Потерянные друзья

Уважаемая редакция! Мой брат, Израэль Д. Раст, покинул свой дом и семью в Нью-Брайтоне, Пенсильвания, в тысяча восемьсот сорок седьмом году и, кажется, направился в Новый Орлеан, но мы слышали, что часть пути он проделал на лодке по реке Арканзас, вверх по течению. Об этом нам рассказал один юноша, который бежал вместе с ним на Юг, но через несколько месяцев вернулся в Пенсильванию. Больше мы о брате ничего не слышали. Когда он ушел из дома, ему было около шестнадцати, а еще он был очень худой. Глаза у него голубые, а на руке (кажется, левой) не хватает безымянного пальца. У него есть мать, пять братьев и одна сестра, и все жаждут узнать о нем хоть что-нибудь. Мы почти перестали надеяться, что он еще жив. Писать в Эннис, штат Техас, на мое имя.

Альберт Д. Раст

(Из раздела «Пропавшие друзья» газеты «Христианский Юго-Запад», 3 февраля, 1881 года)　

Глава восьмая

Бенни Сильва. Огастин, Луизиана, 1987

Книги меня окрыляют. Мне снятся бесчисленные литературные сокровища, стоящие на высоких полках из красного дерева в библиотеке Госвуд-Гроува, и лестницы, уходящие в самое небо. Несколько дней подряд, вернувшись с работы из школы, где мне так и не удается достичь ощутимых подвижек в общении с моими учениками, я надеваю прорезиненные ботинки и устраиваю себе марш-бросок вдоль заветной тропы, пробираюсь сквозь заросли лагерстрема и иду к дому по поросшей мхом старой садовой дорожке. Подолгу стою на крыльце, точно ребенок перед рождественской витриной, и фантазирую, что было бы, если б я только могла добраться до этих книг.　

Лорен Айзли, которому я посвятила одну из любимейших своих университетских работ, писал: «Если в этом мире и есть волшебство, то оно сокрыто в воде», но я всегда считала, что на самом деле его стоит искать в книгах.　

Волшебство мне необходимо. Мне просто требуется чудо, суперсила. Прошло уже почти две недели, а все, чему я научила ребят за это время, — жевать дешевые бисквиты и спать на уроках. А еще тому, что, если они попытаются удрать до звонка, я встану у них на пути, так что нечего и пытаться. В результате они приноровились вообще не ходить на занятия. Не знаю, где их носит, но только не в моем классе. Стопка докладных о прогулах, написанных на одинаковых розовых бланках, становится в директорском кабинете все внушительней. Грандиозный план мистера Певото, задумавшего подарить школе новое дыхание, разбился вдребезги о привычный и неизменный уклад. Он напоминает мне одного персонажа из известного рассказа Айзли. Этот герой собирал на пляже морских звезд и выкидывал их в океан, одну за другой, а беспощадный прибой тем временем выносил на берег все новые и новые жертвы.　

Почти все книги, взятые мной для классного чтения, растащили, и я приноровилась ежедневно читать ученикам фрагменты «Скотного двора» вслух. И это в старших-то классах, когда нормальные дети уже спокойно справляются с самостоятельным чтением. Но они не возражают. Некоторые даже слушают, украдкой поглядывая на меня из-за сложенных рук, поникших голов и опущенных глаз.