Голоса потерянных друзей

— Договорились! — заверяю я Ладжуну, и она нехотя делает шаг мне навстречу и пожимает мою ладонь. — Вообще говоря, дружба с тобой и на моей репутации может плохо сказаться!　

— Пф! Мисс Сильва, не хочу вас расстраивать, но вашей репутации хуже уже не будет.　

— Что, все так плохо?　

— Мисс Сильва, вы стоите у доски, читаете нам вслух, спрашиваете, что мы думаем, и устраиваете письменные опросы. Каждый! Божий! День! Это же скука смертная!　

— И чем же нам, по-твоему, следовало бы заняться?　

Ладжуна вскидывает руки, отворачивается и устремляется к библиотеке.　

— Не знаю. Вы же тут учитель, — бросает она на ходу.　

Она уверенно идет по коридорам, а я следую за ней, и мы принимаемся за обсуждение самого проекта. Как ни крути, это более безопасная территория.　

— Я думаю сперва выбрать книги, которые нам пригодятся в классной библиотеке, — сообщаю я, когда мы входим в книгохранилище. — Нам нужна литература для учеников с третьего-четвертого класса и до выпускного, — хотя, по правде сказать, у меня полно детей, чей уровень чтения отстает от необходимого на несколько лет. — Берем только новые. Антикварные ни к чему. Давай, что ли, сначала стол расчистим и будем откладывать старинные фолианты на него. Только осторожно. Старые книги очень хрупкие. А новые положим тут, у дверей на крыльцо.　

— Это галерея. Судья любил сидеть на ней и читать, когда мухи и мошки его не донимали, — уточняет Ладжуна. Она подходит к дверям и заглядывает в галерею, словно надеясь увидеть там судью. Затем обводит взглядом двор и, немного помолчав, добавляет: — В давние времена детишки-рабы должны были стоять с опахалами и отгонять от богачей мошкару. И в доме тоже, но в столовой на потолке хотя бы висела панка — это что-то вроде доисторического вентилятора. Дергаешь за веревку — и он раскачивается. В те времена никаких москитных сеток и в помине не было. Окна занавешивали тканью — да и то в основном в хибарах, где жили рабы. Тут они находились сразу за конюшней и каретником. Их было штук двадцать, если не больше. Стояли они на широких платформах с колесами, и их перетаскивали с места на место, чтобы сподручнее было обрабатывать разные части плантации.　

Слушаю ее с раскрытым ртом — поразительно, до чего хорошо она знает историю и как спокойно и сухо излагает все эти факты!　

— А откуда ты все это знаешь?　

Она пожимает плечами:　

— От бабушки Дайси. Да и судья мне кое-что рассказывал. И мисс Робин, когда сюда переехала. Она же собирала рассказы об этом месте. Кажется, для книги, которую хотела, но не успела написать — или что-то вроде того. Она приглашала сюда бабушку Дайси, мисс Ретту, еще кое-кого из горожан и расспрашивала, что они помнят о Госвуде, какие истории им рассказывали родственники. Собирала все, о чем помнит старшее поколение.　

— Я просила Бабушку Ти как-нибудь прийти к нам на урок и поделиться с нами своими историями. Может, ты ее уговоришь? — спрашиваю я и замечаю, как заблестели глаза Ладжуны. — Раз уж «Скотный двор» оказался таким скучным.　

— Я вам правду сказала, только и всего. Кто-то же должен был вам помочь, — Ладжуна прячет руки в карманы и с глубоким вздохом оглядывает библиотеку. — А иначе вы просто уволитесь, как и все, кто был до вас.　

Внутри у меня разливается тепло, но вида я не показываю.　

— Тут какое дело, — продолжает она, пересекая комнату, — если вы живете в Огастине или окрестностях и носите фамилию Госсетт или Лоуч — неважно, какого цвета у вас кожа, — то история ваших предков так или иначе связана с этим поместьем. Здесь — истоки многих семей, и они редко уезжают далеко. И, наверное, так будет всегда.　

— Но ведь на одном Огастине свет клином не сошелся, — замечаю я. — Можно, к примеру, поступить в колледж и уехать.　

— Ну-ну… А денежки где взять?　

— Есть же стипендии. Финансовая помощь.　

— Огастинская школа — для бедноты. Для тех, кто отсюда уже никуда не денется. Да и потом, кому тут нужно образование? Вот взять хотя бы тетю Сардж — она и в армии отслужила, и в колледже отучилась. А чем на хлеб зарабатывает, вы и сами знаете.　

Не найдя, что на это ответить, я возвращаюсь к разговору о библиотеке:

— В общем, давай сюда складывать книги для школы. Только, чур, не берем ничего такого, что точно не понравится родителям: никаких легкомысленных романчиков и кровавых вестернов. Если тебе попадутся обложки с людьми, на которых слишком уж мало одежды, откладывай их пока на бильярдный столик. — В конце концов, ничто так не отравляет учителю жизнь, как конфликты с родителями, уж это я за время студенческой практики усвоила четко. Вот уж чего надо избегать любыми средствами!　

— О родителях даже не переживайте, мисс Сильва. У них всех есть заботы поважнее, чем волноваться, чем там их дети в школе занимаются.　

— Что-то слабо верится.　

— А вы упрямая, знаете ли, — она озадаченно смотрит на меня.　

— Оптимистка, только и всего.　

— Возможно, — Ладжуна ставит ногу на край нижней полки и начинает карабкаться вверх, точно древесная лягушка по оконному стеклу.