Голоса потерянных друзей

Остановившись у порога комнаты дворецкого, я обвожу взглядом ряды высоких шкафчиков из красного дерева и длинные щербатые столы, на которых слуги, должно быть, готовили причудливые кушанья. Буфеты, стоящие у противоположных стен, отражают друг друга в своих зеркалах. Казалось бы, ничего необычного или опасного. Кроме…　

Чуть сдвинувшись в сторону, чтобы было лучше видно, я цепенею на месте: из-за приоткрывшейся левой нижней дверцы одного из буфетов показывается худенькая задница, обтянутая джинсами с серебристой отделкой.　

Это еще что такое?!

Я узнаю джинсы и цветастую футболку. Мне уже доводилось их видеть на четвертых уроках, пусть и значительно реже, чем хотелось бы.　

— Ладжуна Картер! — восклицаю я еще до того, как девочка успевает распрямиться. Она резко оборачивается и испуганно смотрит на меня. — Ты что тут делаешь?!　

Спрашивать, разрешили ли ей заходить в дом, нет никакой нужды. Все и так ясно: ответ написан у нее на лице.　

Она дерзко вскидывает подбородок, тут же напомнив мне тетю Сардж.　

— А что? Я ничего не порчу! — Худые длинные пальцы прижаты к бедрам. — А как вы думаете, откуда я про книжки узнала? И потом, судья сам мне разрешил тут бывать! Незадолго до смерти он сказал: «Приходи, когда только вздумается, Ладжуна!» А больше сюда особо никто не заглядывал — если только понадобится что. И дети судейские, и внуки были слишком заняты своими домами на озере да рыбалкой. Посиживали себе на пляже целыми днями, потому что и там землю выкупили. Нельзя ведь такое добро оставлять, а вдруг пропадет что-то! Если у тебя столько домищ в собственности, то ты очень занятой человек. Некогда тебе рассиживать по ветхим поместьям со всякими стариками в инвалидных креслах.　

— Но дом-то уже давно не судейский.　

— Я не воровка, если вы об этом.　

— А я ничего такого и не имела в виду, но… Скажи, а внутрь-то ты как попала?　

— А вы?　

— У меня есть ключ.　

— Ну а мне он не нужен. Судья раскрыл мне все тайны этого дома.　

Признаться, я заинтригована (ну еще бы!).　

— Я приняла твое предложение о книгах — кстати сказать, спасибо за наводку! — и получила разрешение прийти сюда и подыскать литературу для классной библиотеки.　

Ладжуна удивленно округляет черные, точно уголь, глаза. Кажется, она поражена и… осмелюсь предположить… даже впечатлена тем, что я сумела пробраться в мир Госсеттов, минуя все бастионы.　

— И как, нашли что-нибудь?　

Я едва сдерживаюсь от того, чтобы не излить на нее свой восторг. Библиотечный фонд Госсеттов возрастал от поколения к поколению, и все жители дома год за годом, десятилетие за десятилетием пополняли его — так один за другим прибавляются по прошествии веков слои песчаника. В собрании есть и новые книги, и старые, к которым, наверное, целый век никто не прикасался. Среди них можно встретить и самые первые издания, и даже издания с автографами. Мой бывший начальник из букинистического магазина, увидев такое богатство, рухнул бы на пол и заплакал от счастья.　

Но учитель во мне требует затронуть другую проблему:　

— Я только недавно пришла… А все потому, что сегодня была в школе. Чего не скажешь о тебе. Я ведь права?　

— Я себя плохо чувствовала.　

— Но как быстро оправилась! Чудеса! — Я опускаюсь на корточки рядом с ней и заглядываю в ящик, из которого она выбралась. Что-то во всем этом меня настораживает, а что — и сама не могу понять. — Ладжуна, послушай, я знаю, что твоя мама много работает, а ты сидишь с младшими братьями и сестрами, но и про учебу нельзя забывать.　

— А это уже не ваше дело! — этот дерзкий ответ сразу дает понять, что Ладжуне не впервой защищать свою мать. — Я сдаю все письменные работы. А в классе между тем полно ребят, которые домашку вообще не делают. Вот к ним и приставайте.　

— Так я уже… пытаюсь, — говорю я. Хотя, честно сказать, результаты не очень-то заметны. — Но как бы там ни было, не стоит тебе сюда приходить.　

— Даже если бы мистер Натан обо всем знал, он не был бы против. Он куда лучше, чем его дядья, которые сейчас всем рулят в компании. А их противные женушки и детишки возомнили, что они в этом городе главные. Дайси, моя двоюродная бабушка, говорит, что Стерлинг был совсем другим — внимательным к людям. В тот день, когда он угодил под комбайн, которым убирали тростник, бабушка Дайси была неподалеку — готовила обед для сборщиков урожая. Она-то и осталась с Робин и Натаном, после того как их отца срочно транспортировали в больницу на вертолете. А когда Стерлинга не стало, его жена забрала детей и уехала на какую-то там гору. Бабушка Дайси все про этих Госсеттов знает. Она чуть ли не всю жизнь за домом судьи приглядывала. И меня сюда приводила, когда я оставалась под ее присмотром. Вот откуда я знаю судью и мисс Робин.　

Я живо представляю себе детишек, играющих вместе в тот давний день, когда случилось непоправимое.