Голоса прошлого

… Тёмная степь и летящие по ветру горькие запахи цветущих трав. Рыжая полоска остывшей зари у горизонта. Деревянное крыльцо с искусно вырезанными перилами; ручная работа. Столбики, фонарики в ажурной деревянной вязи, мягкий рассеянный золотистый свет.

   Высокая женщина в полуброне, шлем в руке, длинные волосы шевелятся на ветру чёрными змеями. Она уходит, её ждёт узкая машина с мерцающим маячком. Маленький мальчик бежит к ней с криком: «Мама, мама!» Спотыкается, падает, считает лицом ступеньки. Кажется, расквасил нос – физиономия залита кровью, чёрной в сумрачном вечернем свете.

   Женщина она не оборачивается, просто бросает досадливое раздражение через плечо:

   – Ирэн, я же сказала тебе: присмотри за малышом!

   Чёрная машина увозит её. И остаются степь, закат и слёзы…

***

Я вздрогнула, заново осознавая себя: я – Энн Ламберт, и здесь не степь.

   – «Александр Патока погиб на Ласточке», – пришла сухая информация от Ванессы. – «Под Золотым Ключом. Ценой собственной жизни спас сорок семь человек, из них тридцать шесть детей ясельного возраста. Награждён Солнечным Крестом посмертно. Ему было 17 лет».

   – «Так она из– за этого…»– ошарашено подумала я.

   Никогда не устану удивляться вывертам человеческой психики. Лезть на рожон в дохлой броне нисколько не страшно. А пообщаться с родной матерью, – легче умереть…

   – «Ты же восприняла отрывок, связанный с её матерью, Ламберт. Что у них могло произойти, гадать не будем. Судя по последствиям, мало хорошего. Но это забота специалистов. А мы с тобой сделаем вот что…»

   Ванесса спокойно и в деталях разъяснила мне, что делать. Менткоррекция не содержала в себе ничего сложного. Просто заплатка на область чувств, с целью приглушить их на время. На два– три дня, остающихся до ротации. При этом я восприняла весь психопрофиль пациента целиком и полностью, и памятью Ванессы углядела синие крючки навязанного извне психокода.

   – «А это ещё что»?

   – «А это, – образ черепа и красной молнии, с надписью «не влезай– убьёт!», – тебя не касается».

   – «Ваше, что ли?»– с отвращением спросила я, имея в виду не конкретно Ванессу, а собственно инфосферу.

   – «Наше».

   – «А она знает?»

   – «А она на это контракт подписывала. Соберись, не отвлекайся. Вызови у неё эмоцию, она нам поможет…»

   Я посмотрела на Ирэну. И вдруг осознала, что прошло всего– навсего пара секунд, и что Патока на мой вопрос про «жить надоело» не то, что не успела ответить, но даже ещё и мысленно ответа пока не придумала. И тогда я бросила в продолжение фразы ехидно холодными тоном:

   – А если взаправду надоело, не впутывай в свои проблемы других. Зайди в туалет и тихо застрелись из табельной «точки». Всем сразу легче станет.

   – Тихо не получится, – серьёзно сказала Патока после долгой паузы. – Это ж «точка»!

   Секунду я смотрела на неё настороженно. Потом поняла, что она шутит. Хорошо. Юмор – это всегда хорошо. Даже чёрный. И, если вдуматься, в особенности чёрный. Значит, нам с Ванессой удалось…

   – «Удалось», – капитан Великова не скрывала самоуверенности.

   Ну что с неё взять. Второй телепатический ранг.

   – Рада, что ты это понимаешь, – сказала я Ирэне. – Значит, так. Если остаёшься, то без этих твоих фокусов. Понятно?

   Патока кивнула.

   – И всё, что я говорю тебе, исполняешь, – поспешила я закрепить успех. – Без целебных люлей!

   Снова кивнула. Что– то она, безусловно, осознала и помимо наведённой вмешательством благодати. Эмоциональный эго– образ изменился изрядно, с предыдущим не сравнить. Ну, хорошо, если так…

   Патока вынула таблетку зеркальца, активировала голографический экранчик. Полюбовалась на свою расквашенную физиономию. Глаз закрылся, как я и предполагала. А вот не будет лезть!

   – Сволочь ты, Ламберт, – сказала Ирэн тоскливо. – Послезавтра парад…

   Это да. Это за два дня не заживёт, как ни старайся.

   Я вздохнула. Вынула свой персонкод, положила на столик:

   – Кофе мне принесёшь.

   – Что?.. А, да. Да, принесу!

   – И булочку с зёрнышками. Сиди, не дёргайся…

   Собственно, вот всё, что у меня осталось. Синяки, подбитые глаза, вывихи, поверхностные ожоги… Это я ещё могу, и могу неплохо. Потому что ценное умение. Потому что полезно на войне уметь срастить сломанную кость, и – выполнить задание. Несмотря ни на что и вопреки всему. Да. А когда– то мечтала пойти в нейрохирурги. Ассистировала доктору Марвину Таркнессу при вмешательствах четвёртого уровня сложности, и тот хвалил меня, говорил, что получается у меня неплохо.

   Да провались оно всё в коллапсар на досвете!

   Мосты сожжены, дороги назад нет. Пусть кто– то другой проводит паранормальные вмешательства высшего уровня сложности. А я буду его защищать. Как смогу.

***

Надеяться на то, что Огнев забудет своё же собственное распоряжение по поводу дисциплинарного взыскания, было глупо. Игорь Валентинович не забывал ничего. И никого. И отправились мы с Ирэн чистить канализационные фильтры как миленькие. Что мы обе по поводу думали, никого не интересовало. Я лично набралась терпения; в конце концов, это всего лишь на два дня, до парада, а там мы уйдём с этой проклятой, планеты и, может быть, к ней уже не вернёмся никогда.