Голоса с улицы

– Вы не пойдете послушать его? – миссис Краффт не верила своим глазам. Несколько дам перестали болтать и удивленно уставились на Уэйкфилда, который нерешительно остановился у двери. – Мы же все туда собираемся – разве вы не можете подождать?

На самом деле, ему хотелось еще раз послушать Теодора Бекхайма. Но до лекции оставался добрый час. Как он мог просидеть столько времени с миссис Краффт, ощущая напряжение в ее теле и прислушиваясь к грохочущим подводным течениям ее затаенной ненависти? Хватит уже того, что он здесь обедал: по крайней мере, у него был свой столик в глубине, где его никто не беспокоил. Почему Теодор Бекхайм не мог навестить Уэйкфилда в его комнатушке, где он жил совершенно один?

– Вы должны подождать, – властно сказала миссис Краффт. – Вы не можете уйти.

– Сядьте и подождите, – прохрипела Бетти. – Мы все едем туда на машине миссис Краффт.

– Но я голоден, – капризно захныкал Уэйкфилд, ощутив себя загнанным в угол и беспомощным. – Я еще даже не поужинал.

– Мы сейчас же вас накормим, – сказала Бетти. – Лулу! – крикнула она. – Иди сюда и выясни, что мистер Уэйкфилд желает на ужин.

Уэйкфилд тревожно потрогал карман своего пальто. Прихватил ли он с собой нож и вилку? Он достал бархатно-кожаный футлярчик и со щелчком открыл его. Там лежали два начищенных до блеска серебряных прибора.

– Можно, я поем в глубине зала? – нервно спросил он. – Ненавижу есть у всех на виду.

– Приготовь для мистера Уэйкфилда столик в глубине, – сказала Бетти высокой и кареглазой цветной женщине, которая послушно вышла в зал с мокрыми после мытья посуды руками. – Убери его и принеси стул.

– Есть рис, сырный соус с яйцом и томатом, салат с макаронами и банановые ломтики со сливками, – объявила Лулу. Взмахнув своей тяжелой юбкой, она вновь скрылась за пыльными желтыми шторами. Уэйкфилд замешкался, но затем с тревогой пошел следом.

Едва он уселся за большой деревянный стол и разложил нож и вилку, как появилась миссис Краффт.

– Посижу с вами, пока вы будете ужинать, – сообщила миссис Краффт, усаживаясь напротив. Лулу принялась методично приносить еду, а миссис Краффт полной грудью вдохнула горячий печной воздух.

– Ах, – сказала она, не сводя живых и проницательных глаз с Уэйкфилда. – Это место дышит покоем.

Уэйкфилд кивнул и что-то промямлил, онемев от подобного невезения.

– Дышит покоем, – повторила миссис Краффт. Она подняла взгляд на стенд с таблетками от диабета и гипертонии, с пузырьками темной жидкости от язвы и варикозного расширения вен, со специальным печеньем, не содержащим сахара, и белым сухим медом, с витаминными капсулами, пачками крупы из нешелушеной пшеницы и отрубей. – Здесь царит полнота. Изобилие. Никакого дисбаланса. Этот магазин полностью выполняет свою задачу.

С несчастным видом дожидаясь своего сыра и риса, Уэйкфилд молился о том, чтобы она ушла.

Он видел их там. Проходя мимо двери, различил неясные женские движения, услышал резкие пронзительные звуки и продолжил путь. За стендом с фруктами и финиками мельком увидел Хораса Уэйкфилда, который сидел среди них, неуверенно держал чашку и деликатно прикладывал к губам бумажную салфетку.

Теперь Стюарт Хедли сидел, сложив перед собой руки, за стойкой аптеки-закусочной на другой стороне улицы: рядом с локтем стоял ледяной стакан «колы» и лежало перевернутое меню. Невидящим взглядом Хедли смотрел на мокрую стойку, дожидаясь, пока воспоминания о «Здоровом питании» сотрутся из памяти. Несколько завсегдатаев горбились над горячими говяжьими сандвичами, кофе и яблочным пирогом с мороженым. Симпатичная темноволосая официанточка, бойкая и суетливая, в крахмальной белой униформе, торопливо заканчивала готовить сандвич с ветчиной и сыром.

В магазине стоял глухой шум от кассовых аппаратов, людских голосов, снующих представительниц среднего класса, которые покупали «алка-зельцер», аспирин «байер», минеральное масло, жевательную резинку, журналы. Дальше за стойкой плотный мужчина в черной кожаной куртке читал раздел комиксов в «Сан-Франциско Экзаминер».

Стюарт Хедли размышлял. Как он туда пойдет? В такое место, к подобным людям… К горлу подступило тошнотворное слово: «Чокнутые». Все они были чокнутыми, шизиками, психами. Хедли не мог себя обманывать: так оно и есть, и если он туда пойдет, сядет и прослушает лекцию, он станет таким же чокнутым.

Молодой блондин в синем костюме с иголочки – вот кем был Стюарт Хедли. Привлекательный, располагающий, дружелюбный, общительный – душа компании. Хороший продавец. Хороший муж. Человек, который ходит в начищенных до блеска туфлях, в тщательно наглаженных брюках, с гладковыбритым подбородком и втирает в подмышки сернокислый алюминий. Он хорошо выглядит, и от него хорошо пахнет. Он может зайти в магазин для богатых, и его там моментально обслужат.

Стюарт Хедли – не какой-нибудь там сумасшедший с безумным взглядом и развевающейся бородой, в сандалиях и с соломой в волосах, сжимающий плакат с надписью: «ИИСУС СПАСАЕТ».