Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

Бежать и вымогать у встречных счастье,
Старухой корчиться, мальчишкой приставать,
На мокрых улицах расталкивать ненастье,
Да, и последнее у встречного отнять:

Его надежд веселых излученье,

Прогулки в рощах, вольности права,
Доверчивость, упорство достиженья —
До ниточки все обобрать!

Скопив по малости чужих просторов,

Семь черных гибелей принять за грабежи!
Не встретиться с тобой. Но до конца и скоро —
В тебя добытое вложить!

«Любовную жалость мою…»

Любовную жалость мою
Отверг недосужливый гость.
По боли своей узнаю
Онегински-жесткую кость.

Немногое может сказать,

Тревожной полон пустотой.
Смотрит не взглядом в глаза —
Бровей таежной чертой.

Не светски-рассеянный вздох

Относит от страстных дней:
Безрадостный навык волков
К воле голодной своей.

РОМАНС

Я знаю вязкую влюбленную отсталость
И нежности подкинутый обман,
Но отчего же эту злую малость
Так трудно сдать годам?
Мне тягостны, как нездоровье,
И перец нетерпенья встреч,
И по оврагам, без дороги,
Прерывистая речь…
Скачка на месте! Узость задыханья!
Зависимость от губ, от глаз, от рук!
Но плоская съедобность обладанья
Не стоит этих мук!
Разлуки, ожиданья примелькались
Ночам и дням.
Но отчего же эту злую малость
Так трудно сдать годам?

«Как мокрая среди сухих…»

 Как мокрая среди сухих —
Тем, что пишу стихи!
Утопленница ли, Ундина —
Но губ и щек румянец синий
Той уголовной и загробной
Клеймен отверженной печатью!
Как обожженный вносит дым
Еще мерцающего платья,
Народом тесные сады —
Тебя невольно сторонятся.
Огненно-водная печать!
Ее не смыть, не скрыть, не сдать.
Она прожжет насквозь объятья.
Но исполнитель смутных сил —
Ты не сумеешь стать иным
При всем раскаянье в растрате!

ВОССТАНЬЕ ЦВЕТОВ