«Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности

Нарратив И. К. Ситкиной записан на хуторе Атамановка Даниловского района Волгоградской области. Это область традиционного расселения усть-медведицкого казачества. Ирина Кирилловна – спокойная пожилая женщина с огромными руками, большая, но телесно соразмерная. В молодости, вероятно, была весьма привлекательной, наверное, красивой – угадывается корневая славянская порода. Говорит тихо, как-то смиренно, часто употребляя местный речевой выговор, близкий к южнорусскому. Транскрибируя аудиозапись, я пытался эту особенность сохранить грамматически. Рассказывать о жизни Ирина Кирилловна стала с охотой, не особенно интересуясь целью моих расспросов. Да и вопросов задавать-то почти не пришлось. Манера говорить поначалу удивила: медленная, с длинными паузами, с долгими раздумьями (при расшифровке диктофонной записи эти паузы создавали особую, ни с чем не сравнимую драматургию – в них думалось, печально и широко). Обычно сельские люди рассказывают охотно, стремительно, временами как-то даже бойко. Стараются показать пришлому человеку возможно более широкий круг фактов и событий. Здесь же – медленное безыскусное припоминание. Это обрывистая (но не суетливая) стенограмма прожитого, в которой нескрыто присутствуют пропуски и очевидные информационные редукции. Рассказ Ирины Кирилловны – это дискурс не столько стеснительного (и поэтому часто деланного, нарочитого), сколько натурального, самовопросительного и в то же время удивительно нерефлексивного, неразмышляющего молчания. Читая расшифровку записи и при этом припоминая мизансцены ее непосредственного, реального слушания, наполненного (сперва озадачивающими, а потом даже желанными) молчаливыми паузами, я всякий раз невольно останавливаюсь. Эти остановки помечены в транскрипте многоточиями. Это приходится делать, чтобы хоть немножко шире обжиться в пространстве длинных, выразительнейших нарративных пауз. Чтобы вновь вслушаться в их многозначительную, наполненную затекстовой жизнью, тишину. Этот рассказ с первой попытки вскрыть не очень легко. Но если в него впускающе, с доверчивой охотой, терпеливо вработаться, то и вправду, чтение – поразительное.

ТРАНСКРИПТ

Запись 1993 года

– Фамилия моя – Ситкина. Зовут Ирина Кирилловна. Ситкина я по мужу. А была тогда Носова, в девках-то. Я 1916 года рождения. Я совсем не ученая. Ничего я не кончала. Никакого класса. Тринадцатый мне год был, – колхоз организовался. У нас школы не было там. И вот в вечернее (вечерние курсы ликбеза. – В.В.) собрались, и я ходила зиму. А потом мне такой случай воспал, что. Нас было у матери шестеро. и голода были. Ну, просто. Старшая сестра уехала под Москву. Ну, и я туда уехала. Уехала. А мне было 14 лет. Пятнадцатый пошел. И мне. Вернее, мы с сестрой уезжали. А сестра с четырнадцатого года, и ее не приняли – она молодая. И она, значит, прибавила года, – а угадали, когда другой раз-то пришла. У четырнадцатого номера четверку переделала на однойку, пришла, – ее угадали. Но она поступила работать на другое место. И я приехала. А у меня шестнадцатый – сразу на ноль переделали. И я стала десятого года. А мне – 14 лет. Но я была рослая. И с детства, лишь родилась, даже приходилось работать. Вот так в нашей жизни было. Мы без отца жили – шестеро. А четырнадцать лет самой старшей девке было. Самый старший – брат. А мы – один одного меньше. Ну, и вот, значить, сделали мне, приняли на работу. Приняли на работу на чугунно-литейный завод. Вот такая моя работа. Ну, вот меня приняли, работаю. И выполняю проценты. На двести с чем-то процентов перевыполняю. А я таких слов не слыхала. Я ж не знаю ничего, но работаю. Мне говорять: «Сходи в контору. Тебе запишуть, – ты будешь три блюда обеда получать». Я говорю: «За чего?» – «Ты, вот, перевыполняешь». Я говорю: «Ага. А не выполню – меня отругають. И тогда. Нехай! Я не пойду». И так и не пошла в контору. А я у деда с бабкой стояла на квартире. И они меня, значить. Дед отработал свое там. и повел меня в контору. И меня записали. Стали давать мне обеды. И я проработала там только семь месяцев. Три раза премию получала. Вот! За свою работу. А сама, ну чего ж, – дите!.. Ну, я рослая была.