«Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности

– А как в бригадах дело обстоит, я точно не знаю. Может быть, в уборочную они и получают как следует. У меня таких прямых знакомых нету. Но людей в бригадах почти нет. Резко сократилась численность. Ну, скажем, две женщины могут в бригаде работать. В столовой, на запчастях. А остальные? Остальные по станице ходят! (Горько усмехается.) Безработных сейчас очень много стало. Некоторые, когда резкое сокращение бригад произошло, встали на учет по безработице, в райцентре. Раньше в бригадах было очень много женщин. И столбики красили, и обочины обделывали, и защитки рубали, и пололи, и поливали. А сейчас огорода у нас в хозяйстве нету. Невыгодно! Свеклу перестали сажать. Морковки нету, лука, чеснока, картошки и прочего. Значит, и работы нет. И нет такого, как раньше, когда мы всей станицей выходили на расстановку и прополку свеклы. Сейчас таких работ напрочь нет. Теперь комбайны импортные. Так чисто убирают, так тщательно ухаживают, что после них одно чистое поле. Все-все механизировано и автоматизировано. Людей в последние годы просто-напросто выдавливают из хозяйственных работ. Не нужно стало людей. Вот, например, возьмем американские машины «Джон Дир». Если на наших тракторах надо было держать в бригадах сменных трактористов по пять-семь человек, то сейчас вполне один управляется. И вот что главное. Если раньше комбайны пройдут, кукурузу уберут, и потом люди целых три дня могут на это поле ходить и початки в мешки складывать – до дому, до свиней и кур. Могут силос заготавливать. А сейчас так чисто убирают, что в поле ни одного початка не видно – ищи не ищи. Люди походят-походят и возвращаются домой пустые и грустные. Современная техника работает без потерь. Так что в бригадах очень помалу народа осталось. Люди на сторону уезжают в поисках работы. А что ж делать?! Вот, мой сын Женя, например. Он поехал в Адлер, в Геленджик, на побережье – укладывать и катать дороги. Некоторые люди в другие колхозы перешли, некоторые дома сидят, иные поуезжали и вахтовым методом работают. Так что работы у нас стало гораздо меньше, чем, скажем, десять лет назад. Работают где придется! Либо дороги строят, либо на строительстве. Но в далекие страны, в Тюмень, на Север, сейчас уже не ездят. Нет мест. Только что по Краснодарскому краю устраиваются как-то. А многие дома сидят. Многие пьют. И раньше люди у нас пили, но тогда с пьяницами как-то справлялись. Была участковая милиция, и она с пьяницами работу постоянно вела. Ловили их, заставляли косить обочины, красить и чистить столбы, убираться в парке. Поймают пьяного, протокол составляют – иди, работай на благо станицы. А сейчас они просто по улицам болтаются. Теперь такого нет, чтобы милиция вместе с местной администрацией с пьяницами работала. Вообще, люди стали замкнутые, сидят по домам, свое хозяйство в основном нянчат. У народа сейчас одна мечта – выпить и забыться. Зато показуха вовсю процветает. Вот, запретили детям после десяти часов вечера без родителей на улице бывать. Кого поймают, штрафуют. Вообще, колхоза как сильного фактора жизни станицы не видно и не слышно. Иногда только школе подарки дают, но это в ответ на то, что школьники помогают урожай собирать. Но вот что интересно – на день станицы чествуют предпринимателей. Тех, кто держит магазины, сферу быта. За их помощь станице. Сейчас предприниматели станице помогают. А что касается бригад, холдинга – они как-то сами по себе стали жить. Я сейчас тесно с колхозом не общаюсь, но я не слышала такого, что, мол, это и это колхозными стараниями получено или сделано. А в основном Корецкий, Филоненко, Света – они держат магазины, мастерские. Вот они деньги на станицу и дают. Рынок построили, навесы понаделали, остановку организовали, маршрутка у нас сейчас ходит в Каневскую. Не так давно открыли похоронное бюро. Это очень удобно. А то ведь как получается: умер человек, а ни гроба, ни цветов, ни лент. Пойдешь к художнику-алкашу – напиши ленту покойнику! А он то криво написал, то забыл, то не успел, то буквы перепутал. А сейчас умирать удобно стало – контора под боком. И не надо в Каневскую тарахтеть! Это частная похоронка. Приемщицей там работает местная девочка, а все остальное ведут какие-то не наши. Наверное, каневчане… Вообще, я хочу сказать, что общей информации стало как-то значительно меньше. Скудно с этим нынче. Раньше все жили общей жизнью, все знали друг о друге. А сейчас даже про зарплату молчат! Спросишь иной раз, а тебе ответят: «Ой, а зачем оно тебе надо…» Сюда иной раз приезжают северяне, с востока тоже едут. Покупают здесь дома и живут. У нас в станице появилось двое негритят. Мама их была за африканцем замужем, потом они разошлись. И она месяц назад к нам приехала, привезла двух черненьких. В седьмом классе учатся. Такие приятные, приветливые, обходительные. Ну что ж, это ненадолго – здесь их быстренько обучат, как надо разговаривать по-нашему! (Смеется.)