«Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности

Итак, вот этот небольшой разговор. «У нас на Белгородчине – народ ох какой не простой. Иногда присматриваешься к нему и замечаешь – вот, стоит он, улыбается. Мол, у нас все прекрасно и замечательно. А позади его хата догорает. Ну, образно выражаясь. А ему – все хорошо! Знаете, у меня есть моя собственная, личная теория по поводу того, кто он такой – современный новый крестьянин? В частности, кто такой фермер? Теория, я вам скажу, спорная и достаточно опасная. Одним словом, не одобряют ее здесь. Но, тем не менее, теория следующая. По сути дела, сегодняшние фермеры, – и те, которые работают уверенно, и те, которые работают неуверенно, но не собираются это свое фермерство бросать – они, по существу, люди абсолютно асоциальные. У меня такое устойчивое впечатление. Вот, смотришь на такого фермера и думаешь, – даже учась в школе, он, если и принимал участие в общешкольной жизни, но тем не менее всегда держался особняком. Смотришь на этого фермера – он и во взрослом своем состоянии никакого участия в общественной жизни – неважно, хорошей жизни или плохой, не принимает. Он ссылается на то, что он вечно занят. А более глубоко копнешь, внимательно вникнешь – нет, не занят он! Просто он понимает, что ему надо бы для приличия быть с народом! Но ему не в пример приятнее, комфортнее, когда он один. Если его приглашаешь на мероприятие, он отнекивается. Он отпирается и не хочет. Он лучше поедет на поле, он лучше будет стоять и смотреть на это свое поле. И не поедет на земское какое-нибудь собрание. Где много народу. Где надо с народом быть. И вот таких, асоциальных людей, – изгоев, одиночек, которым в свое время крепко досталось от общества, немало. И смысл их жизни, как мне кажется, в противостоянии, в сопротивлении. И они живут сейчас назло обществу, наперекор ему. И вся жизнь их построена на преодолении препятствий. И их нравственное кредо, как я замечаю, можно выразить в одном слове – «вопреки!» Вопреки всему!.. Я об этом хорошо знаю. Ну, прежде всего, я внимательно наблюдаю людей. Вот, приезжаешь в район, видишь – по показателям отличный фермер вырисовывается. А где он, этот фермер? Поговорить бы с ним. А мне отвечают: «Да ну его в баню! С ним каши не сваришь…» Отмахнуться от него местные вожди норовят: «Он, дескать, классный мужик, но неудобный…» Начинаешь с ним общаться, он накрывает, как водится, стол – на капоте, или в поле. Говорит: «Огромное спасибо вам, что приехали, что интересуетесь, мы рады поделиться опытом…» Но, продолжает, давайте лучше потом мы поговорим по делам, а сейчас, вот, угощайтесь. Так что на контакт они идут, – куда ж они от меня денутся!.. Они умеют поговорить, умеют подстроиться под ситуацию, под настроение гостя. И не больше. Но все это – неестественно! И не надо таких людей поощрять. И не надо на них ориентироваться. И не надо их множить. Я глубоко убежден, что сегодня, загоняя, или пытаясь с помощью каких-то организационных программ загнать людей в индивидуальные предприниматели, в фермеры, – мы идем против природы. Наши люди существа общественные. Им, нашим людям, – флаг в руки, песню, грабли на плечо и, – ни в коем случае не строем, это лишнее! – но дружным, спаянным коллективом в поля и на фермы. На работу. В семь часов утра. И чтобы он там сел на длинную скамейку, и чтобы напротив и рядом было лицо его коллеги, товарища, товарки. Которых он знает двадцать лет. И чтобы с ними можно было поговорить и о детях, и о делах домашних, и о родственниках. И выплеснуть горе, и получить заряд бодрости. И произвести обмен. А тут у нас ему говорят – ты, мол, сиди в своем огороде, в своем хлеву, на своей пасеке и зарабатывай свой миллион. Неправильно это…»

Что встает за этой красочной картинкой, созданной приметливым и наделенным к тому же правами контроля и управления областным функционером? О чем он говорит? В сущности, он повествует о двух, существующих в его сознании и, частично, в жизни, различных крестьянских мирах. Мирах, по-разному организованных, по-разному сложенных, имеющих разную настроенность. Им свойственны два дискурсивных формата, где по-разному укладываются, организовываются и проектируются эти разные миры – 1) мир «асоциального» субъекта, систематически действующего «вопреки» и 2) мир сплоченного, «дружного, спаянного коллектива» с граблями на плечах. Два мира, два дискурса. Они сосуществуют, соседствуют, в конечном счете восходят к дискурсам крестьянских «отцов» и «детей». И, понятное дело, отталкиваются от них. Таким образом, в сельских просторах разворачивается очередное пространство «укладывания мира».

Спросим себя: «Куда ж нам плыть?» Как в очередной не ошибиться в выборе путей эволюции крестьянских миров? Как расслышать и понять дискурс сельской повседневности – не уклончиво-лукавый, исполненный неверия, порой даже цинизма, и, в сущности, подрезающий жизненные корни, а, напротив, поисковый, пробно составляющий контуры нового мира? Ответы на эти вопросы могут составить предмет наших дальнейших поисков и занятий.