Голоса животных и растений

У Януса, как известно, было два лица. У современного человека лиц может быть значительно больше, причем именно в смысле внутреннего облика. Анализируя неустойчивую человеческую натуру, Шамседдин Хафиз однажды подверг осмеянию проповедников, которые после мечети идут в кабаки и делают там обратное тому, чему только что учили правоверных в храме:

Даже мудрым непонятно: те, что учат отрешеньям весь народ,
Сами эти отрешенья, может быть, на том свете совершат.
Эти новые вельможи тюрка в мула обращают. О Господь!
Сделай их ослами с ношей. Пусть на них свой танец плети совершат.

Эрих Фромм в книге «Душа человека. Ее способность к добру и злу» в результате глубочайших размышлений задал вопрос: «Человек — волк или овца?» После изучения античных источников мы сформулировали бы вопрос иначе: «Человек — волк, овца или осел?» Достойного ответа пока никто не дал.

«Люди вообще более глупы, чем злы», — частично пролил свет на проблему Клод Адриан Гельвеций.

«Ни тени ума нет у некоторых!» — бранил как-то такую же емкую по смыслу, но эмоционально менее сдержанную реплику (в тон обоим мыслителям) ослик Иа-Иа из повести-сказки Алана Милна «Винни-Пух и все-все-все».

А «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека просто пересыпаны фразами наподобие следующих: «Не думайте, что я такой же осел, как вы… До сих пор не могу понять, корчите вы из себя осла или же так и родились ослом…»

«Хочу, но не могу», — откровенно признается в одном популярном итальянском художественном фильме легендарный французский король (короля блестяще сыграл Марчелло Мастроянни) в ответ на признания влюбленной в него девственницы (ее образ мастерски воплотила на экране Софи Лорен). В похожей ситуации оказался автор этих строк, когда, воскликнув: «Вперед! Без страха и сомнения!» — взялся было писать отдельную часть об ослах-россиянах. Вскоре пришлось отказаться от авантюрного замысла: о заморских ослах писать куда легче и спокойнее. Постигнуть менталитет российских ослов невозможно, это — просто сизифов труд. Их поступки не поддаются никакому анализу. К тому же они часто действуют по чужой подсказке. И почти всегда — иррационально, во вред стране и народу. Рассуждая вместе с маститыми мыслителями об ослах иноземных, в частности африканских, близких мне по роду занятий, я оставляю проблему российских ослов как бы за кадром («Чужим пороком мудрый исправляет свои», — учил в I веке до н. э. Публий Сир), ибо:

Не хватит чувств, не сыщешь слов,
Чтобы российских описать ослов…

Осел в народной мудрости

Мы часто изрекаем: «Глас народа — глас Божий». Но так ли это?

Во-первых, согласимся, что если слушать одновременно многие голоса, то соответственно возникает восхитительный диссонанс, который в быту мы еще зовем разноголосьем, разнобоем. Ведь каждый народ по-своему относится к ослу. В глазах арабов и большинства европейцев он воплощает тупость и упрямство. «Осел!», «Сын ослицы!» — кричит в Египте отец на непослушного ребенка. Француз обзовет упрямца «мулом», придав словам еще и оттенок, намекающий на сексуальный аспект. Таджики употребят слово «хар» («ишак») в значении «похотливый», «бессовестный». Чеченцы и ингуши назовут ослом невнимательного слушателя: у осла опущены уши. На фарси выражение «diraz gush» («длинноухий», то есть осел) будет адресовано глупцу. А вот у сербов принято осла считать обладающим рядом положительных свойств, зато с бранной интонацией у них звучат слова: «Жеребец!», «Конь!».

Во-вторых, если народ действительно всегда прав, то, по крайней мере, не всегда он прав «на все сто». Сколь бы ни были мы лично предубеждены, например, против осла, нельзя не признать: народные пословицы и поговорки, а вместе с ними и их творец, народ, вопиюще несправедливы к безропотному и никому не досаждающему существу. В большинстве произведений фольклора осел выставлен в качестве средоточия пороков и несовершенств, причем ему не просто приписывают человеческие недостатки, а именно до безумия очеловечивают его, делая воплощением всего отрицательного, что только мыслимо и немыслимо в людях. В своих попытках переложить собственные пороки на чужую — ослиную — голову люди здесь переходят все границы.