Голосуйте за Берюрье !

Должен согласиться, отбросив в сторону всю свою скромность, которая, однако, ох как велика! - что наше появление произвело соответствующее впечатление. Главный комиссар Конруж изображает полновластного владыку! Все к нему обращаются, толпятся вокруг него, усердно лижут, льстят, заискивают, разыскивают, лезут без мыла в одно место. Эта масса настолько хорошо вошла в роль, что можно поклясться: все так и есть на самом деле.

Толпа журналистов все более и более густеет. Это напоминает правительственные кризисы доброго старого времени. Вспышки фотоаппаратов сверкают вовсю. Конруж сменил костюм. Он облачился в серо-антрацитовые тона, ибо эти тона лучше всего запечатлеваются на черно-белом фоне газет. На нем очень светлый галстук, поскольку у него смуглая кожа. Знает свое дело, чертяка! Не хватает только подкрашенных губ! Во всяком случае, для придания им блеска он проводит по ним языком каждый раз, когда какой-нибудь пленочный пачкун готовится сделать снимок. Его голос более рассчитан, чем цены некоторых владельцев гостиниц. Его манера поведения благородна и аристократически надменна. Заметив нас, он делает едва заметный жест, одновременно покровительственный и непринужденно-развязный.

- О, Сан-Антонио со своим сенбернаром! Значит, вас действительно занимает это дело?

Я подмигиваю.

- Возможно, это не то слово,- отвечаю я,- но во всяком случае я здесь.

- Тебе удалось пролить свет на эту двойную задачу? - шутит он, довольный тем, что видит улыбки на лицах представителей прессы и слышит смешки в рядах легавых.

- Напротив,- говорю я смиренно-сладким голосом,- все, что мне удалось обнаружить, так это то, что загадка не двойная, а тройная.

И сразу же физиономия господина the principal (извините меня, если я иногда начинаю писать по-английски, это автоматически) уподобляется копилке, выполненной в стиле Регентства.

- Ах да?

- Как нельзя более "ах да", Конруж. Садовник графа исчез, а его собачка заколота вилами!

Поставщики газетных "отделов происшествий" зашумели, довольные тем, что им подбросили лакомый кусок.

Я щелкаю пальцами.

- Я хотел бы ознакомиться с показаниями этого человека,- заявляю я.- Где они?

Конруж становится фиолетовым. Он чувствует, что теряет лицо, и его инстинкт самосохранения начинает трезвонить во всю мощь, словно колокольчик стюарда вагона-ресторана перед первым обслуживанием.

- Они подшиты в досье! - говорит он.- Ты думаешь, у меня есть время разыскивать его для тебя?

Тут уж, мои солнечные девочки, ваш милый Сан-А теряет терпение.

- Если у тебя его нет, найди, приятель! - бросаю я ему в лицо.- С этого момента руководство следствием поручено мне!

Я сую полученный мной приказ прямо в нагрудный карман его пиджака.

- Вот свидетельство. Это тебя разгрузит от чрезмерной занятости.

Он желтеет. Отяжелевшим жестом он достает официальную бумажку и начинает ее изучать.

- Прочтешь на свежую голову! - советую я.- Дело не терпит отлагательства. Для начала мне нужны показания садовника - и живо!

И тут же я оказываюсь в полыхающем зареве. Я почти ничего не вижу. Меня ослепляют вспышки фотоаппаратов.

Я рассекаю толпу. Берю прилип ко мне, чтобы попасть в кадр. Он даже снял шляпу, дабы избежать тени на своей величественной физиономии.

- Я не всегда согласен с твоими методами,- шепчет он,- однако должен тебе сказать, парень, что ты сейчас доставил мне удовольствие, так как я терпеть не могу Конружа.

Я не разделяю его ликования. Если мне не удастся раскрыть это дело, ох, как я почувствую это на своей шкуре! Мне тут же придется удалиться на покой в "Сторожевую башню" и купить себе удочку.

* * *

"Я подстригал розы господина графа, когда раскрылось окно в библиотеке. Камердинер Серафен крикнул, что с графом случилась большая беда и что нужно бежать за доктором через дорогу. Что я и сделал".

Вопрос: "Вы слышали выстрелы?"

Ответ: "Да, но я не знал, что речь идет о выстрелах".

- Это представляет интерес? - спрашивает Берюрье.

- Увлекательно, как "Тентен",- отвечаю я и продолжаю чтение протокола.

Вопрос: "Что вы подумали?"

Ответ: "Когда раздались выстрелы, я подстригал газон мотокосилкой. Я принял выстрелы за хлопки, когда ковер трясут или выбивают".

Вопрос: "Между моментом, когда прозвучали эти выстрелы, и моментом, когда камердинер попросил вас сбегать за доктором, ктонибудь выходил из дома?"

Ответ: "Я никого не видел. Абсолютно никого".

Вопрос: "Что вы делали потом?"

Ответ: "Я побежал звонить в дом напротив".

Вопрос: "По дороге вам встречались люди?"

Ответ: "Да, соседи, обитатели квартала. Я сказал им, что стряслась большая беда с господином графом. То, что мне перед этим сообщил Серафен".

Остальная часть протокола выдержана в том же духе. Матье Матье никого не видел выходящим из дома. По крайней мере так он утверждает.

Я делаю знак инспекторам подойти.

- Скажите-ка, ребята, вы опросили людей, собравшихся на шум, поднятый садовником, когда он шел за доктором?

- Да, господин комиссар.

- Ну и что?

- Они подтвердили сказанное им. Никто не слышал выстрелов. Матье окликнул их, чтобы сообщить о несчастье, случившемся с хозяином.

- Он не уточнил, какого рода несчастье?