Голосую за любовь

Незадолго до Нового года Мори решила не уезжать. В сущности, она и не думала об этом всерьез. Зачем бежать? Романтические жесты нынче не в моде, да это и не так просто. Наконец, она любит этот город с его изменчивой погодой и мрачноватыми людьми. Кроме того, Виктор решительно высказался против того, чтобы она уезжала. Ни за что! Мори ему нужна. Он прочитал ее статьи только после того, как они были опубликованы, и был просто потрясен. Он и не подозревал, что она настолько умна. Виктор крепко обнял ее, они выпили вместе по рюмочке, но он тут же пошел писать дальше. Виктор снова переживал, но теперь по другому поводу. Только бы что-нибудь не помешало ему довести дело до конца! Он вспоминал Льва Николаевича, который каждый раз приходил в отчаяние, приступая к реализации нового замысла. Лишь бы не подвело здоровье и хватило времени! Мори посмеивалась над увлеченностью отца работой. В этом плане у него сейчас все хорошо. У Тони тоже все было в порядке. Он наконец отважился на какое-то сбивчивое, невнятное письмо, из которого невозможно было понять, за он или против развода. Вот только Нэд!..

Ужиная как-то с Эмилом, Мори задумалась о Нэде. На улице шел снег, официанты чуть ли не на цыпочках бегали вокруг них. Это был дорогой ресторан, Эмилу пришлось раскошелиться. Понятно, ему придавало храбрости то, что работы Мори привлекли внимание в литературных кругах.

— Как дела? — неожиданно прервал Эмил ее мысли.

Мори ответила: «Спасибо, все хорошо». Ах, если бы она действительно могла знать, как ее дела, хотя бы в отношении Нэда. Он постоянно присутствовал в ее жизни. Давал ей импульс к работе и одновременно мешал. Навевал поэтическое настроение и был причиной всех ее несчастий. Было ясно, что это любовь на всю жизнь, такой любви посвящают себя без остатка. Но Мори с прежним упорством говорила ей нет. Пусть это покажется преувеличением, даже глупостью, но Мори испытывала страдание даже тогда, когда замечала у себя какие-нибудь жесты Нэда или когда случайная фраза напоминала ей о прошедшем лете, о тенях в комнате Анны, о солнечных бликах на обнаженных телах… Не забыть никогда! Былой триумф сердца и чувств, затмивший окружающий мир, превратился для нее теперь в сплошное мучение, потому что ему было не суждено повториться никогда.

Во время долгожданной премьеры пьесы, которую так старательно репетировал Нэд, Мори держалась настороженно, почти враждебно. Ничего не скажешь, Нэд был красив и великолепен. Стало понятно: она настолько стремилась его отторгнуть, что даже перестала воспринимать его талант. И только когда прозвучало последнее слово и актеры вышли к рампе, ее сердце сжалось, как прежде, и ей стало стыдно. Он играл превосходно, и у нее действительно было ощущение, что все это происходит в жизни! Она поднялась единственная в зале и начала аплодировать стоя. Ее примеру последовали еще несколько человек, это был решающий момент, воспоминание о котором волновало ее и теперь. Он подо многим подвел черту. В ту ночь она спала так же безмятежно, как когда-то давно. Она обрела возможность трезво осмыслить происходящее. И вновь почувствовала — к сожалению! к величайшему сожалению! — оглушительную тишину внутри и привычную ироническую невозмутимость, предвещавшие холод и грусть. Где же ты, Нэд! Вместе с покоем вернутся мысли о смерти и бренности всего вокруг. Не все ли равно в этом случае?

Великий боже, этот вопрос показался ей теперь смешным. В мире так много ненужного, пошлого и губительного, что противостоять этому может только любовь. В конце концов, грош цена человеку, если он не в силах всеобщий хаос обратить в праздник собственной жизни. Теперь ей оставалось только мечтать о том, чтобы все повторилось вновь…

Яра Рибникар Смерть Милое

ЯРА РИБНИКАР. СМЕРТЬ МИЛОЕ.

Перевод с сербскохорватского Н. Кореневской.

JARA RIBNIKAR. MILOJEVA SMRT.

Beograd, 1984.

I

Кусок застрял у него в горле, Адам колебался — проглотить или выплюнуть эту чудовищную на вкус смесь горелого и помоев, с трудом сдерживал рвоту.

— Да этого и собака есть не станет!

Мария смотрела на него невинными глазами, с любопытством.

Когда он, едва приступив к еде, сморщился и подавился, она прикинулась удивленной. Потом ее лицо приняло сердитое выражение: «Тебе не угодишь».

— Сделай яичницу, — распорядился он.

— Собака есть не станет! Между прочим, за это деньги уплачены, — с обидой сказала женщина.